Грамматика – это раздел лингвистики, занимающийся изучением и описанием строения слов (словообразования), словоизменения (морфология), видов словосочетаний и типов предложений (синтаксис). Словообразование Некоторые словообразовательные элементы создают оценочные значения, помогают передать авторскую идею

• Образование с помощью суффиксов существительных, имеющих уменьшительно-ласкательное значение - в зависимости от контекста слова могут приобретать различные оценочные значения или разговорную окраску (братец, ручка)
• Образование существительных, имеющих оттенок негативной оценки, с помощью увеличительных суффиксов (домина, домище)
• Образование слов с различной экспрессивной окраской с помощью суффиксов - шутливая окраска (бумаженция, старушенция), со значением пренебрежения (солдатня, пацаньё), отвлечённые существительные с отрицательным оценочным значением (суетня, кислятина)
• Образование слов с помощью суффиксов, указывающих на лицо - имеют разговорную окраску или выражают негативную оценку (воображала, кривляка, бородач)
• Образование прилагательных с помощью суффиксов субъективной оценки - в зависимости от контекста слова могут приобретать различные оценочные значения или разговорную окраску (вертлявый, высоченный)
• Образование экспрессивных форм числительных с помощью суффиксов (тысчонка, миллиончик)
• Образование экспрессивных форм местоимений с помощью суффиксов (всяческий, таковский)
• Образование экспрессивных наречий с помощью аффиксации тех частей речи, с которыми они соотносятся (рядком, давненько)
• Образование глаголов с оценочным значением от местоимений, существительных и прилагательных
• Образование сниженных глаголов на -ничать, -ить, -уть - значение неодобрение, разговорно-просторечная окраска (насмешничать, температурить, тормознуть)
• Образование междометий и частиц с помощью суффиксов - сильная экспрессивная окраска (баюшки, агушки)

Морфология Обращаясь к особенностям морфологии, следует обратить внимание на то, какие части речи обращают на себя внимание в тексте - больше ли в нем существительных, глаголов или прилагательных? Может быть, наоборот автор намеренно избегает какой-то части речи? Попробуйте понять причины такого выбора. Имя существительное Категория рода существительного обладает наибольшими вы­разительными возможностями. Употребление в речи существительных женского, мужского, среднего и общего родов различает­ся: · слова среднего рода наиболее употребительны в книжных сти­лях. Слова с продуктивными суффиксами -ние-, -ство- указы­вают на состояния, действия, собирательность; · в просторечии формы среднего рода искажаются за счет окон­чаний мужского или женского рода (полотенец, в училищу); · существительные мужского рода отличаются отсутствием эмоционально-оценочных значений; · личные существительные женского рода имеют разговорную или просторечную окраску, что не позволяет использовать их в официальной обстановке; · широко используются продуктивные окказиональные словообра­зовательные модели. К ним относятся разговорные иронические названия (критикесса, директриса), а также окказионализмы с резко сниженной окраской (учителка, воспитателка); · существительные общего рода, имеющие значение лица, вы­ражают эмоционально-оценочное значение; · сочетание существительных разного грамматического рода, указы­вающих на одно и то же лицо, придает речи комическую окраску; · изменение формы рода существительного со значением лица придает речи комическую окраску. Использование форм числа существительных характеризуется следующими особенностями: · существительные единственного числа могут употребляться в собирательном значении; · в определенных контекстах формы множественного числа су­ществительных приобретают эмоциональную, экспрессивную окраску; · образное переосмысление форм множественного числа имен собственных является источником речевой экспрессии; · широко используются в публицистическом стиле некоторые отвлеченные существительные во множественном числе (кото­рые ранее использовались только в единственном числе). Имя прилагательное Имена прилагательные характеризуются следующими особенностями: · прилагательные являются источником речевой экспрессии в художественной и публицистической речи; · обладают широкими изобразительно-выразительными возмож­ностями; · выполняют эстетическую функцию; · выполняют информативную функцию. Употребление прилагательных в различных функциональных сти­лях отличается следующими особенностями: · преобладание в научном и официально-деловом стилях отно­сительных прилагательных; · обилие качественных прилагательных в художественной речи; · в художественной речи прилагательные являются источником речевой экспрессии; · прилагательные позволяют в деталях обрисовать внешность персонажа; · прилагательные используются для создания психологического портрета персонажа; · использование прилагательных-эпитетов при описании пейзажей; Глагол Глаголобладает широкими изобразительными возможностями, так как он представляет действие как процесс в грамматических формах времени, лица, наклонения. Для художественной речи характерно широкое использование глаголов, которые выполняют следующие функции: · используется для передачи движения при описании окружающего мира и духовной жизни человека; · речь, насыщенная глаголами, выразительно передаёт стремительно разворачивающиеся события, создаёт энергию и напряжённость повествования; · использование глагола в речи является ярким образным средством; · использование целого ряда глаголов детализирует описание Преобладание глагольных конструкций над именными в худо­жественной речи придает ей эмоциональность и динамичность. Временные формы глагола обладают широкими экспрессив­ными возможностями. Использование временных форм в раз­личных стилях характеризуется следующими особенностями: в научном стиле: · используются малоупотребительные значения настоящего вре­мени: настоящее регистрирующее, настоящее предположения; · не используется настоящее историческое время; · формы прошедшего времени практически не встречаются; · для научного стиля характерно использование форм про­шедшего и будущего времени в отвлеченно-обобщенных значениях; в публицистическом стиле: широко используется настоящее исто­рическое, придающее речи разговорный оттенок и экспрессию; в художественной речи: · активно используются экспрессивные формы настоящего исторического. Также настоящее время нередко употребляет­ся в значении будущего для указания намеченного действия; · используются экспрессивные формы прошедшего времени: давнопрошедшее время, прошедшее время, передающее мгновенно-произвольное действие, глагольно-междометные формы внезапно-мгновенного действия (прыг, стук); · формы будущего времени в художественной речи, как пра­вило, употребляются в переносном значении, то есть в зна­чении настоящего исторического и абстрактного настоящего. Использование форм наклонения глагола в различных стилях речи характеризуется следующими особенностями. · изъявительное наклонение стилистически нейтрально и широ­ко используется во всех стилях речи; · повелительное наклонение в основном используется в разго­ворной речи; · в публицистике повелительное наклонение используется для воспроизведения диалога; · в научно-популярных текстах повелительное наклонение спо­собствует восприятию текста и усилению внимания; · повелительные формы глагола используются в заголовках статей; · сослагательное (условное) наклонение широко используется как в разговорной, так и в книжной речи; · частица пускай, используемая при образовании форм 3-го лица повелительного наклонения, придает речи разговорную окраску; · разговорные частицы (да, же), присоединяемые к формам по­велительного наклонения совершенного вида, придают им от­тенок настойчивости, нетерпения; · экспрессивно окрашенным является глагол в повелительной фор­ме 2-го лица единственного числа, обращенный ко многим лицам; · повелительное наклонение может обозначать вынужденную не­обходимость действия. Синтаксис Использование всех типов простых предложений в речи характе­ризуется следующими особенностями: определенно-личные предложения: · придают речи лаконизм, динамичность; · газетным заголовкам – выразительность: неопределённо-личные предложения: · используются в основном в разговорной речи; · применяются для акцентирования внимание на действии; · в публицистическом стиле придают речи динамизм; · в научном стиле используются при описании опытов; · в официально-деловом стиле употребляются наряду с без­личными, инфинитивными; обобщенно-личные предложения: · обладают наибольшей экспрессией; · в поэтической речи приобретают народнопоэтический от­тенок; · в основном используются в разговорном, художественном и публицистическом стилях; безличные предложения: · отличают разнообразие конструкций и их стилистическое применение в речи; · для научного стиля характерно частое использование безлич­ных предложений, выражающих различные оттенки должен­ствования, необходимости; инфинитивные предложения: · придают речи эмоциональность и афористичность; · используются преимущественно в разговорном стиле; · в художественном стиле придают речи непринужденно-раз­говорную окраску; · используются в диалогах и монологах, отличающихся эмо­циональностью; номинативные предложения: · обладают большими изобразительными возможностями; · используются в различных описаниях; · в зависимости от интонации могут выполнять экспрессив­ную функцию; · придают речи динамизм; неполные предложения: · являются характерной особенностью диалога; · употребляются в книжных стилях, особенно - в научном; эллиптические предложения: · являются средством придания речи эмоциональности; · используются в основном в разговорной речи. В состав любого предложения входят различные типы словосо­четаний. В пределах словосочетания действует грамматиче­ский порядок слов. Он определяется грамматической природой вступающих в словосочетание слов. Выделяют следующие спо­собы связи внутри словосочетаний: 1. согласование - вид связи, при котором главное слово требует, чтобы зависимое слово принимало те же грамматические формы, в которых употреблено главное слово; 2. управление - вид подчинительной связи, при котором главное слово словосочетания требует постановки зависимого слова в оп­ределенном падеже; 3. примыкание - вид подчинительной связи, при котором смысловые отношения между главным и зависимым словом формально не вы­ражены, так как зависимое слово не имеет форм словоизменения. В зависимости от типа связи в словосочетании определяется порядок слов. При согласовании действуют следующие правила установления порядка слов: · определения, выраженные местоимениями, стоят перед опре­делениями, выраженными другими частями речи; · определительные местоимения предшествуют всем другим ме­стоимениям; · определения, выраженные качественными прилагательными, сто­ят перед определениями, выраженными относительными прилага­тельными; · если неоднородные определения выражены только относи­тельными прилагательными, то обычно они располагаются в порядке восходящей смысловой градации. Порядок слов при управлении определяется следующими правилами: · если у главного слова несколько зависимых слов, сначала идет слово более обязательное (сильное управление), а затем - менее обязательное (слабое управление); · если слово со слабым управлением обозначает лицо, а с силь­ным - предмет, то слово, обозначающее лицо, может стоять перед словом с сильным управлением. Порядок слов в случае примыкания характеризуется следующими свойствами: · примыкающие качественные наречия на -о, -е и наречия меры и степени предшествуют главному слову; · другие типы наречий, как правило, следуют за качественными наречиями; · примыкающее притяжательное местоимение 3-го лица пред­шествует главному слову. Порядок слов в предикативном сочетании определяется двумя пра­вилами: · строго грамматически подлежащее предшествует сказуемому; · в авторских ремарках, разрывающих прямую речь или следую­щих за ней, необходим другой порядок, который определяется смыслом высказывания. Используемая литература 1. Валгина, Н.С., Розенталь, Д.Э., Фомина, М.И. Современный русский язык: Учебник. Под ред. Н.С.Валгиной. Изд.6-е, перераб. и доп./ Н.С.Валгина, Д.Э.Розенталь, М.И.Фомина, - М.: «Логос», 2002

• 2. Розенталь, Д.Э. Справочник по русскому языку. Орфография и пунктуация/ Д.Э.Розенталь, - М.: ООО «Издательство Оникс»: ООО «Издательство «Мир и образование», 2008

3. Столярова, Е.А. Стилистика русского языка (конспект лекций)/ Е.А.Столярова, - М.: ООО «Приор-издат», 2006

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru/

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

ТРАДИЦИОННО-ПОЭТИЧЕСКАЯ ЛЕКСИКА И ФРАЗЕОЛОГИЯ

КАК ЛИНГВОКУЛЬТУРНАЯ ЦЕННОСТЬ

Коурова Ольга Ивановна

Екатеринбург - 2005

Работа выполнена в ГОУ ВПО "Уральский государственный педагогический университет".

Научный консультант : доктор филологических наук, профессор Чудинов Анатолий Прокопьевич.

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор Демидова Калерия Ивановна, доктор филологических наук, доцент Казарин Юрий Викторович, доктор филологических наук, доцент Шиганова Галина Александровна.

Ведущая организация: ГОУ ВПО " Тюменский государственный университет".

Защита состоится 3 февраля 2006 г. в 12 час. 00 мин. на заседании диссертационного совета Д 212.283.02 при ГОУ ВПО "Уральский государственный педагогический университет" по адресу: 620017, г. Екатеринбург, проспект Космонавтов, 26, ауд. 316.

С диссертацией можно ознакомиться в диссертационном зале научной библиотеки Уральского государственного педагогического университета.

Ученый секретарь диссертационного совета Пирогов Н.А.

Общая характеристика работы

Современная лингвистика развивается в рамках новой, антропологической, парадигмы, предполагающей изучение языка не как автономной системы, а во взаимодействии с человеком. Лингвистический антропоцентризм, восходящий к идее немецкого ученого Вильгельма фон Гумбольдта о том, что язык - "это мир, лежащий между миром внешних явлений и внутренним миром человека", с 90-х годов ХХ в. плодотворно развивается в работах Н.Д. Арутюновой, Ю.Н. Караулова, Е.С. Кубряковой, Ю.С. Степанова, Б.А. Серебренникова, В.Н. Телия, В.Н. Топорова, А.Д. Шмелева и других исследователей.

Рождение новой дисциплины - лингвокультурологии, находящейся на сегодняшний день в стадии становления, требует постановки новых теоретических проблем, разработки ее понятийно-терминологического аппарата.

Важным аспектом исследования проблемы взаимодействия языка и культуры, на наш взгляд, является внедрение в лингвистику понятия и, соответственно, термина "лингвокультурная ценность". С одной стороны, не всякая языковая система может быть предметом изучения лингвокультурологии. С другой стороны, в языке есть лингвокультурные системы, которые нуждаются в сохранении и изучении, как, например, традиционно-поэтическая лексика и фразеология. Лингвокультурной ценностью мы называем языковую систему, отличающуюся устойчивостью, культурной коннотацией, представляющую эстетические и общечеловеческие ценности.

А ктуальность темы нашего исследования связана с ростом интереса ученых к проблеме взаимодействия языка и культуры, с рождением нового подхода к исследованию языка - антропологической парадигмы - и новой дисциплины - лингвокультурологии, с необходимостью дальнейшей разработки теории этого направления и популяризации лингвокультурных ценностей. Актуальность темы докторской диссертации связана также с имеющимися противоречиями и лакунами в изучении традиционно-поэтической лексики и фразеологии. Требует внимания проблема изучения языка поэзии как "стилистических сигналов", как элементов "ментально-лингвального" комплекса определенной исторической эпохи.

О бъектом исследования является русская поэтическая лексика и фразеология в ее историческом развитии, предметом - традиционно-поэтическая лексика и фразеология как лингвокультурная ценность.

Традиционно-поэтической лексикой и фразеологией (ТПЛФ) мы называем устойчивый набор слов и выражений, регулярно воспроизводимый в лирических жанрах преимущественно сентиментальной и романтической литературы конца ХVIII - первой трети ХIХ вв., например: богиня красоты, возжечься, воспылать, время золотое, гореть любовью, дневное светило, жар сердца, зефир, младость, питомец муз, сойти на берег Ахерона, странник земной, утро дней . лексика традиционный фразеология

Цель исследования : разработать концепцию лингвокультурной ценности, обосновать принадлежность традиционно-поэтической лексики и фразеологии к лингвокультурным ценностям.

Задачи исследования:

1. Установление объема понятия "лингвокультурная ценность", определение ее критериев, доказательство значимости этого понятия в лингвистике.

2. Выявление противоречий и лакун в исследовании ТПЛФ, уточнение объема понятия "традиционно-поэтическая лексика и фразеология", создание типологической классификации последней.

3. Исследование путей формирования традиционно-поэтической лексики и фразеологии, выявление причин ее регулярной воспроизводимости в лирике конца ХVIII - первой трети ХIХ вв., характеристика связанных с ТПЛФ коннотаций.

4. Создание теоретических основ и методики концептуального анализа традиционно-поэтической лексики и фразеологии. Выявление и характеристика ведущих концептов, соотносимых с традиционно-поэтической лексикой и фразеологией, в связи с особенностями восприятия мира лириками конца ХVIII - первой трети ХIХ вв.

5. Выявление ведущих образных средств языка, соотносимых с традиционно-поэтической лексикой и фразеологией, установление их связи с исторической поэтикой; анализ варьирования ТПЛФ.

6. Диахронная характеристика традиционно-поэтической лексики и фразеологии, выявление характера и причин изменения частотности и функций ТПЛФ в литературном языке середины и второй половины ХIХ в.

7. Описание исторических изменений в составе традиционно-поэтической лексики и фразеологии в настоящее время; обобщение интертекстуальных возможностей ТПЛФ как способа воплощения, хранения и трансляции культурных ценностей.

Методологическую базу исследования составили философская теория ценностей (С.Ф. Анисимов, М.М. Бахтин, П.С. Гуревич, М.С. Каган, Н.О. Лосский, В.К. Шохин и др.), идеи лингвистического антропоцентризма (Н.Д. Арутюнова, А. Вежбицкая, В.Г. Костомаров, Е.С. Кубрякова, Ю.С. Степанов, В.Н. Телия, А.П. Чудинов, А.Д. Шмелев и др.), труды по лингвокультурологии (В.В. Воробьев, В.И. Карасик, В.В. Красных, В.А. Маслова, А.Т. Хроленко и др.), работы в области исследования языка поэзии (В.В. Виноградов, Г.О. Винокур, Л.Я. Гинзбург, Г.А. Гуковский, В.П. Григорьев, А.Д. Григорьева, Н.Н. Иванова, В.Д. Левин, Ю.М. Лотман, Ю.В. Казарин, Н.А. Кузьмина, Е.А. Некрасова, Н.В. Павлович и др.), труды по исторической поэтике (С.Н. Бройтман, А.Н. Веселовский, О.М. Фрейденберг и др.), идеи исторической стилистики (В.В. Виноградов, Г.О. Винокур, В.В. Колесов, З.К. Тарланов и др.).

Научная новизна исследования состоит 1) в разработке концепции лингвокультурной ценности; 2) в теоретическом и практическом обосновании методологии и методики исследования ТПЛФ как лингвокультурной ценности; 3) в создании методологической основы изучения проблемы взаимодействия языка и культуры в рамках комплексного исследования (с позиций лингвокультурологии, исторической поэтики и исторической стилистики); 4) в выделении ТПЛФ в отдельную систему; в многоаспектном подходе к ее анализу; 5) в обосновании включения ряда единиц из состава ТПЛФ в концептосферу русского языка; 6) в характеристике интертекстуального потенциала ТПЛФ; 7) в представлении традиционно-поэтической лексики и фразеологии как лингвокультурной ценности. Судьба традиционно-поэтической лексики и фразеологии прослежена на протяжении двух столетий.

Методы исследования: исторический,метод концептуального анализа, а также методы контекстуального, системно-структурного, компонентно-семантического, сравнитель-ного, дефиниционного, статистического анализа.

Теоретическая значимость. Результаты исследования могут быть значимы для лингвокультурологии, исторической поэтики, исторической стилистики, так как они вносят вклад в разработку научного аппарата теории "язык и культура". В частности, 1) введено в научный обиход новое понятие "лингвокультурная ценность", дается определение и критерии выделения ЛКЦ; 2) предложено новое, научно обоснованное определение традиционно-поэтической лексики и фразеологии, сформулированы критерии определения ее состава; 3) использован мультидисциплинарный подход к исследованию ТПЛФ как транслятора культурных ценностей; 4) методология установле-ния лингвокультурных ценностей может быть использована в изучении других языковых систем, например, высокой и народно-поэтической лексики и фразеологии.

Практическая значимость исследования состоит в том, что на основе разработанных критериев для выделения ТПЛФ создан "Словарь традиционно-поэтической лексики и фразеологии пушкинской эпохи"; материалы диссертации и словаря могут быть использованы при составлении лингвистических и лингвокультуроведческих справочников, толковых словарей, историко-поэтических, словарей поэтических образов. Результаты исследования могут быть включены в вузовские курсы: "Лексикология и фразеология", "Стилистика", "История русского литературного языка", "Историческая поэтика", "Лингвокультурология", "Филолологический анализ текста", а также использованы при разработке спецкурсов.

Положения, выносимые на защиту :

1. Важной частью понятийно-терминологического аппарата лингвокультурологии и других дисциплин, исследующих проблемы взаимодействия языка и культуры, должно стать понятие "лингвокультурная ценность". В настоящее время весьма актуальной становится проблема описания и сохранения лингвокультурных ценностей, в том числе путем исследования систем, обладающих культурной коннотацией.

2. Традиционно-поэтическая лексика и фразеология является лингвокультурной ценностью, так как она отвечает всем критериям принадлежности к последней, главным образом, ввиду соотнесенности языковых единиц с культурно значимой сферой и наличия культурной коннотации. ТПЛФ представляет эстетические и общечеловеческие понятия в культурных концептах и характеризуется устойчивостью.

3. Традиционно-поэтическая лексика и фразеология является средством концептуализации романтической картины мира с помощью таких культурных концептов, как " Ж изнь " , " С мерть " , " Л юбовь " , " Т ворчество ", " Природа ".

4. Традиционно-поэтическая лексика и фразеология - это система, в известной степени соотносимая с совокупностью тропов и фигур речи, употребленных в переходный период от эйдетической эпохи к эпохе художественной модальности в исторической поэтике. Наиболее важное место в системе изобразительно-выразительных средств занимают метафоры и перифразы-фразеологизмы. Изменение состава ТПЛФ и ее вариативность есть способы преодоления заданных ХVIII веком риторических канонов.

5. Судьба традиционно-поэтической лексики и фразеологии определяется сложностью становления норм словоупотребления, отражает этапы развития языка художественной литературы. Несмотря на постепенную деактуализацию ТПЛФ в художественной речи, она является носителем существенной, неустаревающей культурной информации, переходящей из века в век: жизнь - это путь , любовь - это огонь , смерть - это сон , творчество - это дар , природа - это храм , что определяет ее место в системе формирования интертекстуальных связей.

Материалом исследования послужили лирические произведения сорока двух поэтов конца ХVIII - первой трети ХIХ вв., пятидесяти пяти поэтов ХVIII в., середины - второй половины ХIХ в., ХХ в., а также данные толковых, фразеологических, поэтических словарей, риторик и литературно-критических работ, вышедших в эти же периоды. Cловарь традиционно-поэтической лексики и фразеологии включает 1400 слов и оборотов.

При выявлении состава традиционно-поэтической лексики и фразеологии нами были использованы следующие критерии: 1) рекомендованность определенной лексики и фразеологии в качестве особых средств художественной литературы (этой цели в конце ХVIII - первой трети ХIХ вв. служили "Словарь пиитико-исторических примечаний…" , словарь "Эмблемы и символы" , "Словарь древней и новой поэзии" [Остолопов 1821], мифологические словари и др.); 2) наличие прямых или косвенных лексикографических помет, свидетельствующих о стилистической отмеченности ТПЛФ (например: "Аквилон . Трад.-поэт.". "Краса . Трад.-поэт.". "Ланиты . Трад-поэт." [Словарь русского языка 1981-1984]. "Лета. В поэзии означает…" [Бурдон, Михельсон 1871: 329]. "Нектар . Стихотворцы так называют…" [Яновский 1803-1806. Т.2: 938]. "Пламень . Необходимо особливо в любовных стихах" [Любовный лексикон 1779]); 3) регулярная воспроизводимость (методом сплошной выборки из произведений поэтов конца ХVIII - первой трети ХIХ вв. был произведен отбор наиболее частотных слов и фразеологизмов с лирической окраской); 4) высказывания поэтов, писателей, критиков, лингвистов о ТПЛФ (например: "Слезы, мечты, кипарисы, урны, младость, радость - все это тоже своего рода стилистические сигналы" [Гинзбург 1972: 11]).

Апробация работы.

Диссертация обсуждена на заседании кафедры риторики и межкультурной коммуникации Уральского государственного педагогического университета.

По теме исследования издано 35 работ, общим объемом более 55 печатных листов. Был составлен и издан "Словарь традиционно-поэтической лексики и фразеологии пушкинской эпохи" , опубликованы монография "Традиционно-поэтичес-кая лексика и фразеология как лингвокультурная ценность" и учебное пособие "Традиционно-поэтическая лексика и фразеология как явление исторической стилистики" .

Основные идеи диссертации изложены в докладах и сообщениях на международных и всероссийских научных конференциях, которые состоялись в вузах Москвы, Екатеринбурга, Красноярска, Челябинска, Тюмени, Кургана.

Структура диссертации определяется диахронным подходом к исследуемому материалу. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, библиографии.

Общий объем работы - 393 страницы.

Ввведении обосновывается актуальность темы исследования, определяются его цель и задачи, характеризуются научная новизна, теоретическая значимость, области практического применения полученных результатов, приводятся положения, выносимые на защиту, методологическая база и основные методы исследования.

В первой главе" Теоретические и методологические основы исследования традиционно - поэтической лексики и фразеологии как лингвокультурной ценности " дано теоретическое обоснование положения о том, что понятие лингвокультурной ценности является важной составляющей лингвокультуроведческих концепций; изложена история изучения традиционно-поэтической лексики и фразеологии, выявлены лакуны и противоречия в ее исследовании; представлена методология исследования ТПЛФ.

С развитием антропоцентризма в лингвистике, основоположником которого является Вильгельм фон Гумбольдт, продолжателями - Э. Сепир, Б. Уорф, А.А. Потебня, М.М. Покровский, В.В. Виноградов, Ю.М. Лотман и др., существенно актуализировался интерес к проблеме взаимодействия языка и культуры. Сложилось несколько подходов к решению этого вопроса. В исследованиях Э. Сепира, Б. Уорфа, Г.А. Брутяна, Э.С. Маркаряна язык рассматривается как средство коммуникации, инструмент познания, компонент культуры. В работах современных ученых преобладающее положение заняла концепция синтезирующего характера: язык есть часть культуры, зеркало культуры, условие и способ ее существования, дух народа, инструмент познания, о чем свидетельствуют труды Н.Д. Арутюновой, А. Вежбицкой, В.В. Воробьева, В.И. Карасика, В.В. Красных, Д.С. Лихачева, Б.А. Серебренникова, Г.Г. Слышкина, Ю.С. Степанова, В.Н. Телия, А.П. Чудинова, А.Д. Шмелева и др.

Вопросы взаимодействия языка и культуры наиболее успешно развиваются в рамках исследования художественной речи, этнолингвистики, истории русского языка, социолингвистики, лингвофольклористики, психолингвистики, лингвострановедения, когнитивистики, лингвокультурологии, совокупность которых названа лингвокультуроведческим направлением в изучении языка.

Лингвокультурология - новая дисциплина в языкознании, изучающая взаимодействие языка и культуры за счет выделения систем, воплощающих и представляющих культурные ценности. Большую роль в ее становлении сыграли труды В.Н. Телия, В.В. Воробьева, В.Г. Костомарова, В.В. Красных, В.А. Масловой, А.Т. Хроленко и др.

В понятийный аппарат исследований в сфере взаимодействия языка и культуры, по нашему мнению, должно войти понятие "лингвокультурная ценность".

Проблема "ценности" возникла в эпоху античности и получила первоначальное решение в работах Платона; в начале ХХ в. французским философом П. Лапи был введен термин "аксиология" для наименования философской дисциплины, исследующей категорию "ценность" как отношение между представлением субъекта о том, каким должен быть оцениваемый объект, и самим объектом. В настоящее время к понятию "ценность" обращаются представители самых разных наук: философии, истории, социологии, политологии, педагогики, культурологии, филологии и др. Различаются ценности общечеловеческие, вечные, ценности конкретно-исторические, связанные с бытием и сознанием определенных социальных групп, ценности личностные. В связи со становлением и развитием антропоцентрического направления и лингвокультуроведческих дисциплин, термины "ценность", "аксиология" проникают и в лингвистику. Появился ряд фундаментальных работ, в которых исследуются "культурные константы" (Ю.С. Степанов), "ключевые слова" (А. Вежбицкая), представляющие через язык культурные ценности нации.

В качестве критериев, определяющих ту или иную языковую систему как лингвокультурную ценность, мы предлагаем следующие: соотнесенность с культурно значимой сферой; наличие культурной коннотации; представление в языковом материале эстетических и общечеловеческих понятий; устойчивость, реализуемую в регулярной воспроизводимости, коллективной культурной памяти, интертекстуальном потенциале.

Каждая историческая эпоха и художественное направление, отражающее картину мира, характеризуются специфическим набором и иерархией ценностей. К последним относится и традиционно-поэтическая лексика и фразеология - регулярно воспроизводимый набор слов и выражений в произведениях сентиментальной и романтической литературы конца ХVIII - первой трети ХIХ вв.

Одним из важных способов исследования и сохранения лингвокультурных ценностей является издание историко-поэтических словарей, на что указывают В.Г. Гак, В.Д. Девкин, З.К. Тарланов, Л.Л. Шестакова и др.

Главный признак языка художественной литературы - образность, язык поэзии есть не что иное, как система приемов и образов, выполняющих эстетическую функцию. В то же время поэтический язык есть "система языковых средств и правил, в каждую эпоху различных, но равно позволяющих создание воображаемого мира в художественной литературе" [Степанов 2002: 609]. Таким образом, многообразие подходов к понятию поэтического языка можно свести к двум:

1. Поэтический язык есть искусство слова, язык в его эстетической функции. В этом аспекте вели исследования деятели ОПОЯЗа, Пражского лингвистического кружка, В.В. Виноградов, Б.А. Ларин, В.П. Григорьев, Л.Ю. Максимов, Д.Н. Шмелев и др. Существенную роль в исследовании поэтического языка сыграл выход лингвистов на исследование тропов (Н.Д. Арутюнова, М.А. Бакина, Е.А. Некрасова, В.Н. Телия, Г.Н. Скляревская, Н.А. Туранина и др.) и издание словарей (Словарь метафор и сравнений [Кожевникова и Петрова 2002], сравнений [Огольцев 1994, Мокиенко 2003], эпитетов [Горбачевич 2000], символов [Иванов, Панькин, Филиппов, Шанский 1977, Кэрлот 1994, Трэсиддер 1998], поэтических образов [Иванова 2004, Павлович 1999, Феркель 2000]. Лингвисты посвящают свои труды выявлению особенностей поэтического состояния языка [Болотнова 1992, Казарин 2002, Ревзина 1998], роли интертекстуальности в процессах эволюции поэтического языка [Кузьмина 1999], анализу ведущих концептов в идиостиле отдельных поэтов [Дзюба 2001, Романовская 1998, Севрюгина 2002] и др.

2. Поэтический язык может рассматриваться и как набор стандартизованных слов и выражений в поэтическом творчестве определенного художественного направления и исторического периода. Этот подход нашел отражение в трудах Л.Я. Гинзбург, Г.А. Гуковского, В.В. Виноградова, Г.О. Винокура, В.Д. Левина и других лингвистов. Интерес к поэтизмам как "стилистическим сигналам" определил направление их исследований в 30-60-х гг. ХХ в. Велось изучение и поэтической фразеологии (наиболее значимая работа - монография А.Д. Григорьевой и Н.Н. Ивановой "Поэтическая фразеология Пушкина" ). Расширился терминологический аппарат для номинации поэтизмов: "устойчивые формулы элегического стиля" (В.В. Виноградов), "элегический словарь" (Г.О. Винокур), "символы эмоций" (Г.А. Гуковский), "художественно-поэтическая лексика и фразеология" (Л.А. Булаховский), "устойчивые средства поэзии" (В.Д. Левин).

Анализ толковых словарей показывает, что лексикографическая помета "поэт ." впервые появляется в "Толковом словаре русского языка" (1935-1940), изданном под редакцией Д.Н. Ушакова, помета "трад.-поэт ." - во втором издании 4-томного "Словаря русского языка" (1981-1984); во фразеологических словарях соответствующие пометы ставятся весьма нерегулярно.

Противоречия и лакуны в исследовании традиционно-поэтической лексики и фразеологии можно в самом общем виде свести к следующим.

1.Статус традиционно-поэтической лексики и фразеологии ограничен одним фактором - наличием в ряде словарей пометы "трад.-поэт ." Соответствующая лексика и фразеология под указанным знаком представлена в МАС , "Большом толковом словаре русского языка" [Кузнецов 2003], "Фразеологическом словаре русского языка" [Тихонов, Ломов, Ломова 2003]. Между тем при отнесении той или иной единицы к ТПЛФ целесообразно учитывать целый комплекс признаков.

2. Недостаточно дифференцированы пометы "поэтическое", "поэтизм", "традиционно-поэтическое", "высокое". На наш взгляд, наиболее общей пометой является "поэтическое", так как она обозначает совокупность таких стилистических систем, как: "народно-поэтические", "высокие" и "традиционно-поэтические" слова и фразеологизмы.

3. Набор поэтических словарей, где представлены метафоры, эпитеты, сравнения, символы и другие художественные средства, весьма широк, состав же словарей, которые бы включали так называемые "стилистические сигналы", недостаточен. Подходы к решению этой проблемы мы видим в деятельности курских лингвистов, работающих в аспекте фольклорной лексикографии [Словарь фольклора. Вып.1. 2000], в наличии приложения с перечнем славянизмов, активных в художественной литературе ХVIII в., в монографии В.В. Замковой "Славянизм как стилистическая категория в русском литературном языке ХVIII в." . Весьма значим состав описательно-метафорических сочетаний, представленный в приложении к монографии А.Д. Григорьевой и Н.Н. Ивановой "Поэтическая фразеология Пушкина" . В этот список мы включаем и "Словарь традиционно-поэтической лексики и фразеологии пушкинской эпохи", составленный автором диссертации [Коурова 2001].

4. Традиционно-поэтическая лексика и фразеология имеет противоречивые оценки. С одной стороны, она характеризовалась как "украшения", "цветы поэзии", "язык богов", с другой - как "поэтические штампы", "трафареты", "общие места", "топосы".

5. В ряде современных толковых словарей появилась помета "трад.-поэт ", что весьма значимо для исследования проблем языка художественной литературы. В то же время определение традиционно-поэтической лексики и фразеологии в справочной лингвистической литературе не представлено.

Анализ состава ТПЛФ с точки зрения происхождения показывает, что исследуемая система - это синтез культурно значимых языковых единиц: выделяется исконно русская лексика и фразеология, выступающая в роли художественно-образных средств, и заимствованная, главным образом, из античной литературы и старославянского языка.

Лексика и фразеология исконно русского происхождения выполняет функцию поэтических тропов и фигур речи, например, метафор: весна - `юность, пора расцвета`, вечер - `старость`, гореть - `быть охваченным каким-либо сильным чувством`, увянуть - `утратить молодость, красоту`; эпитетов: безмолвный, волшебный, грустный, дивный, зеркальный, лазурный, томный, унылый; сравнений: как горлица, как звезда, как птичка ; символов: буря - `символ горя, печали`, горлица - `символ верной жены`, свирель - `символ пасторальной поэзии` и др.

Вторая группа ТПЛФ - это заимствования из античной и западноевропейской литературы, главный источник - античная мифология: Амур, Гименей, Геликон, Лета, лира, муза, Парнас, Феб, Фортуна, Эрот и др. Заимствования из западноевропейской литературы не столь многочисленны: Альбион (кельтск.), бард (кельтск.), пилигрим (др.- нем.), померанец (нем.), флер (нем.) и др.

Третью группу составили старославянизмы, сменившие высокую окраску на лирическую, например: блаженство, бразда, брег, вежды, власы, возжечься, лобзать, младость, стезя и др.

Формирование устойчивого состава традиционно-поэтической лексики и фразеологии начинается с рождения в ХVIII в. лирического рода русской литературы. В отличие от эпоса и драмы, в лирических произведениях главное лицо - автор, место действия - его внутренний мир. В эпоху Петра Первого появляется большое количество переводной литературы, в области стихотворства развиваются новые жанры: любовная песня и кант. Русский классицизм во многом следовал образцам античного искусства. А.Д. Кантемиром, В.К. Тредиаковским, М.В. Ломоносовым, А.П. Сумароковым, Г.Р. Державиным сделано много переводов из Анакреонта, Горация. В конце ХVIII в. из французской литературы была заимствована традиция "легкой поэзии", представителями которой на Западе были Шолье, Парни, Мильвуа и др. В России ее бытование продолжено в жанрах послания, элегии, песни, сонета, стансов, мадригала, отличающихся легкостью, грациозностью, насыщенностью мифологическими, эротическими образами.

В конце ХVIII - первой трети ХIХ вв. складываются наиболее благоприятные условия для формирования устойчивого состава традиционно-поэтической лексики и фразеологии, так как основными направлениями этой эпохи становятся сентиментализм и романтизм. Новый эстетический идеал - глубокое внимание к внутреннему миру человека, "жизни сердца" - требует создания особых "формул поэзии чувств". Такой лексикон был найден и получил регулярную воспроизводимость благодаря смене классицизма романтическим направлением и деятельности талантливейших лириков "золотого века русской поэзии": В.А. Жуковского, А.С. Пушкина, К.Н. Батюшкова, Е.А. Баратынского, Д.В. Веневитинова, П.А. Вяземского, М.Ю. Лермонтова, А.И. Одоевского, А.И. Полежаева, Ф.И. Тютчева и др., каждый из которых внес существенный вклад в формирование и развитие устойчивого словаря лирической поэзии.

Важной проблемой современной лингвистики является исследование способов хранения культурной информации; в единицах языка, по мнению лингвистов, она может быть представлена через культурные семы, культурный фон, культурные концепты и культурные коннотации. Термином "коннотация" в лингвистике традиционно обозначают эмотивно окрашенные языковые элементы. Значительное внимание этой проблеме уделяли К.О. Эрдман, Л. Блумфильд, отечественные лингвисты Ю.Д. Апресян, Л.Г. Бабенко, Ю.А. Бельчиков, В.И. Говердовский, О.С. Сапожникова, В.Н. Телия, Г.В. Токарев, В.К. Харченко, В.И. Шаховский и другие исследователи. Однако существуют различные определения коннотации, неоднозначно выделяются компоненты, входящие в ее состав. Коннотацией мы называем стилевую, эмоционально-экспрессивную, образную, культурную окраску языковых единиц и разделяем мнение В.Н. Телия о том, что культурная коннотация - это интерпретация денотативного или образно мотивированного аспектов значения в категориях культуры.

ТПЛФ включает следующие компоненты коннотации:

Культурный компонент, так как традиционно-поэтическая лексика и фразеология соотносима с мифологемами, стереотипами, архетипами, культурно значимыми концептами и связана с романтизмом и сентиментализмом как художественными направлениями;

Стилевой компонент, указывающий на традицию употребления соответствующей лексики и фразеологии в сфере поэзии; язык лирических произведений конца ХVIII - первой трети ХIХ вв. включал устойчивый набор регулярно воспроизводимых лексико-фразеологических единиц, называемых "украшениями", и представлял средства особого стиля, именуемого лингвистами "поэтическим", "художественным", "украшенным", "элегическим";

Образный компонент, который определился тем, что абсолютное большинство состава ТПЛФ - это единицы, выступающие в переносных значениях, например: гроза, буря - `жизненные невзгоды`, дорога , путь - `жизнь`, весна, заря - ` юность`, погаснуть - `умереть`; лира, Муза - `символы поэзии, творческого вдохновения` и др.;

Эмоционально-экспрессивный компонент: традиционно-поэтическая лексика и фразеология манифестирует особого рода оценочность, силу проявления чувств и переживаний, например: агнец - `о кротком, безропотном человеке`, ангел мой - `ласковое обращение к любимой`, время золотое - `юность`, очарование - `обаяние, чарующая сила кого-либо`, расцвести душой - `стать радостным, оживленным` и др. В основном, ТПЛФ позитивно оценочна и содержит экспрессивные (лирический и элегический) компоненты, связанные с представлениями о "сладостности, нежности, пластичности, музыкальности" (Г.О. Винокур).

В этой же главе подробно охарактеризована методологическая основа исследования. Мы придерживаемся 1) диахронного подхода, учитывающего историческое развитие языка (значимость этого подхода отмечена в трудах М.М. Гухман, Г.А. Кломова, Е.С. Кубряковой, А.А. Реформатского и др.); 2) идеи лингвистического антропоцентризма, заключающейся в исследо-вании научных объектов в связи с человеком, его жизнедеятельностью, выражением его духовных ценностей; 3) исторического метода (опора на историческую поэтику и историческую стилистику); 4) метода концептуального анализа, который находится в настоящее время в стадии становления. Наше исследование ТПЛФ базировалось на построении концептуальных полей, представлении их фрагментов и моделей, репрезентирующих определенные коды культуры.

Итак, теоретико-методологическими основами исследова-ния традиционно-поэтической лексики и фразеологии как лингвокультурной ценности являются подходы и достижения в области лингвокультурологии, исторической поэтики, исторической стилистики, что и определило содержание последующих разделов работы.

Вторая глава " Традиционно-поэтическая лексика и фразеология как средство концептуализации романтическ о й картины мира " посвящена национально-ментальным характеристикам, отразившимся в лирике конца ХVIII - первой трети ХIХ вв.

Термин "картина мира" впервые появляется в трудах Вильгельма фон Гумбольдта. Его идея языкового мировидения нашла отражение в исследованиях зарубежных лингвистов: Л. Вайсгербера, М. Блэка, А. Вежбицкой, Г. Гердера, Я. Гримма, Э.Сепира, Б. Уорфа, Ф. Шлегеля и др. В России в первой половине ХХ в. идея "язык есть дом бытия" получила развитие в работах О.М. Фрейденберг (на материале мифа и фольклора), А.М. Золотарева (на этнографическом материале), в исследованиях Ю.М. Лотмана, Вяч. Вс. Иванова, В.Н. Топорова (в рамках семиотики). В настоящее время исследованием проблем языковой картины мира занимаются Ю.Д. Апресян, Л.Г. Бабенко, И.В. Кобозева, Г.В. Колшанский, В.И. Постовалова, Б.А. Серебренников, Т.В. Симашко, Е.В. Урысон, Т.В. Цивьян, Е.С. Яковлева и др.

К настоящему времени сложились различные аспекты изучения языковой картины мира. Так, ведется исследование концептуализации мира на материале ряда языков (Вяч. Вс. Иванов, В.Н. Топоров, Н.И. Толстой, С.М. Толстая, С.Е. Никитина и др.), на фразеологическом материале (В.Н. Телия и другие представители ее школы), на диалектном и фольклорном материале (К.И. Демидова, В.Д. Лютикова, И.А. Подюков, А.Т. Хроленко и др.), на материале летописей, других исторических памятников письменности (О.Н. Кондратьева и др.), на базе метафор, тропов (Н.Д. Арутюнова и др.), а также в аспекте лексической семантики и прагматики (Ю.Д. Апресян, В.Г. Гак, Т.В. Булыгина, А.Д. Шмелев и др.).

В лингвокультурологии языковая картина мира определяется как система ценностных ориентаций, закодированная в ассоциативно-образных комплексах языковых единиц.

К числу базовых понятий лингвокультурологии относится концепт - "это как бы сгусток культуры в сознании человека, то, в виде чего культура входит в ментальный мир человека" [Степанов 2001: 42], "объект из мира "Идеальное", имеющий имя и отражающий определенные культурно обусловленные представления человека о мире "Действительность" [Вежбицкая 2001]. Релевантным для целей нашей работы является данное А. Вежбицкой определение концепта как культурно обусловленного субъективного представления о действительности.

Система концептов способна выразить индивидуальную картину мира личности, а также картину мира народа, определенной эпохи. Лингвисты неоднозначно классифицируют концепты. По способу выражения А.П. Бабушкин предлагает выделять концепты лексические и фразеологические, концепты конкретных и абстрактных имен; Ю.С. Степанов различает концепты априорные (доопытные) и апостериорные (опытные, эмпирические) (любовь, вера, радость ). В.И. Карасик определяет культурные концепты как многомерное смысловое образование, имеющее ценностную, образную и понятийную стороны, Ю.Д. Тильман описывает лингвокультурологические концепты, то есть те, которые несут на себе отпечаток духовного опыта человека определенной культуры. Лингвокультурологические (культурные) концепты существуют в любом языке и актуальны для каждого человека, как, например, правда, истина, творчество, судьба, любовь, Родина .

Концепт имеет широкий спектр репрезентаций: слово, фразеологический оборот, афоризмы, паремии, которые находят преломление в дискурсе.

Методом нашего исследования языковой картины мира является концептуальный анализ, сущность которого заключается в выявлении, выборе способов реконструкции культурно значимых концептов и в описании компонентов их ментального поля.

Ведущими концептами, манифестируемыми традиционно-поэтической лексикой и фразеологией, как показало исследование, являются следующие: "Ж изнь " , " С мерть " , " Л юбовь " , " Творч ество " , " П рирода " . Вербальную основу этих концептов составили соответствующие ключевые слова, которые соотносятся с основными темами лирики исследуемого исторического периода. Наибольшей частотностью отличаются метафорический и перифрастический способы репрезентации концептов.

Единицами репрезентации концепта являются концептуальное поле, его фрагменты, модели и коды. Концептуальным полем мы называем многомерное смысловое образование, представляющее концепт через совокупность его фрагментов и моделей, фрагментами - совокупность моделей, представляющих различные интерпретации одного и того же понятия, моделями - вспомогательные языковые системы, воспроизводящие изучаемый объект. Важной задачей концептуального анализа в лингвокультурологии является выявление культурной значимости языковых единиц через соотнесение их с известными "кодами" культуры. Код, по определению В.В. Красных , - это своего рода "сетка", с помощью которой культура членит, структурирует и оценивает окружающий мир. Выделяются духовный, аксиональный, пространственный, временной, предметный, природный и другие культурные коды. Духовный код составляют эстетические, нравственные ценности, аксиональный - оценочные понятия, пространственный код связан с членением пространства, временной код культуры отражает движение человека по временной оси, предметный код относится к действительному миру, связан с предметами, заполняющими пространство, природный отражает представления человека о растительном и животном мире, о природных явлениях.

Размышления о жизни, ее быстротечности, неизбежности ее конца - одна из ведущих тем, к которой обращались поэты-романтики, особенно в жанре элегии. Концептуальное поле "Жизнь " представляет собой структуру, которая включает такие позиции, как образ жизни, временные параметры жизни, субъект, место пребывания, и реализуется в следующих фрагментах: "Жизненное бытие", "Человек в его земном бытии", "Периоды человеческой жизни", "Мир земной". Фрагмент " Жизненное бытие " представлен следующими моделями:

Жизнь как странствие: путь, путь жизненный, путь жизни, путь земной, путь тернистый, путь терновый, стезя, стезя жизненная, стезя жизни, тропа, тропа жизненная, блуждать в море суеты, блуждать в пучине земныя суеты, брести неведомой стезей, брести жизненной тропой, брести тропинкой жизни, идти тропинкою своей, свершать путь жизни;

Жизнь как течение: дни льются, дни (годы -) текут, годы льются, жизнь льется, жизнь течет, поток дней, ток жизни ;

Жизнь как пространство бытия: долина жизненная, долина жизни, поле жизни, поле жизненное, пустыня бытия, пустыня жизненная, пустыня мира, пустыня тернистая, степь бытия, степь мирская ;

Жизнь как участь, доля: судьба, судьбина, рок, удел, жребий, Фортуна, колесо Фортуны ;

- жизнь как пиршество, праздник: пир жизненный, пир земной, пир унылый, праздник мирской, кубок жизни, праздничный фиал, чаша жизни , с ладость жизни, вкушать земной рай, вкушать радость, вкушать сладость бытия, вкушать сладость жизни, играть жизнью, испить фиал утех, пить жизни сладость, пить радость, пить радость полной чашей ;

Жизнь как невзгоды, страдания: бури жизни, бури рока, бури судьбы, буря роковая, отрава бытия, обитель сует, узы бренные, узы жизни, хлад бытия, холод (хлад -) жизни, влачиться, влачить век, влачить дни, влачить жизнь, пить из чаши бытия ;

Жизнь как свет: пламенник, пламенник жизни, светильник, светильник дней, солнце жизни, факел дней, луч.

Фрагмент " Жизненное бытие " репрезентирован духовным кодом, связанным с христианской религией (представлением жизненного бытия как процесса пития чаш и до дна ) , с античными мифами о Парке, о Фортуне, о Вакхе ; с пространственным кодом (поле, степь, долина, пустыня, море, океан ), аксиональным, содержащим противоречия: с одной стороны, жизнь - это пир, праздник, свет , с другой - странствие, буря, холод, узы, отрава . Фрагмент " Периоды человеческой жизни " представлен моделями:

Юность - это весна, весна дней, весна златая, время златое (- золотое ) , век золотой, век младой, года весны, годы весенние, годы младые, годы златые, дни весны, дни младые, дни юные, заря весны, з аря дней (- лет ) , заря юности , лета златые, лета юные, младость , праздник жизни, праздник молодой, рассвет, утро, утро дней, утро золотое, цвет жизни, цвет юности, расцвести ;

Середина жизни - это полдень, поворот дней, лето;

Старость - это вечер, дни поздние, закат, закат дней, закат печальный, осень дней, зима жизни , час поздний, увядание, вянуть, увядать, отцветать, гаснуть .

Культурными кодами этого фрагмента являются временной (весна, лета, зима, осень; утро, полдень, вечер ), биоморфный (цвет, расцветать, вянуть ) и природный (заря, рассвет, закат ). Ярко выражен аксиональный код: радостное восприятие юности (время золотое, лета златые, праздник жизни ) и печальные размышления о старости (закат печальный ). Фрагмент " Человек в его земном бытии " реализуется двумя моделями:

Это гость, посетитель земли: г о сть земной, гость минутный, гость мира, гость на жизненном пиру, гость на земном пиру, посетитель з емли, посетитель мира;

Это странник мира: путник, странник жизни, странник земной, странник мира, странник минутный .

Ведущим кодом фрагмента является временной, постоянно подчеркивается такая особенность человеческой жизни, как временность пребывания его на жизненном пути: гость, посетитель, странник , нередко определяемый как минутный , то есть недолгий. Фрагмент " Мир земной " включает модели:

Берег: брег земной, брег жизни ;

Мир недолгий: земля бренная; мир дольний, мир земной, мир печальный, мир подлунный, мир роковой, мир юдольный.

Ведущим является духовный код, связанный с христианским представлением о земной мире как временном, полном страдании пребывании человека на земле перед его уходом в мир иной, мир лучший и вечный. Культурными кодами представленного фрагмента являются также пространственный (брег, земля, край, мир), временной (бренный), аксиональный (печальный, роковой, юдольный) ,

Итак, жизнь человеческая, по представлениям поэтов конца ХVIII - первой трети ХIХ вв., противоречива: она печальна, но светла, она - время расцвета и увядания, она - ожидание лучшего в мире ином.

Концептуальное поле " С мерть " репрезентировано следующими фрагментами: "Инобытие", "Предел между жизнью и смертью", "Потусторонний мир", "Обитатели потустороннего мира". Фрагмент " Инобытие " представлен моделями:

Смерть как сон: сон вечный, сон мертвый, сон могильный , сон смертный, сон хладный, заснуть, заснуть вечным сном, заснуть сном вечности, заснуть сном могилы, заснуть последним сном, почить, почить вечным (- непробудным, - мертвым , - хладным) сном, смежить очи, сомкнуть взор, спать, спать вечным (-беспробудным) сном, уснуть, уснуть навек ;

Смерть как тьма: век угас, жизнь потухла, жизнь угасла, пламень жизни погас, погасить светильник, погаснуть, померкнуть, угаснуть, мгла вечная, мрак гробовой, мрак Эреба, темнота вечной ночи, туман вечной ночи, ночь могильная, тьма вечная, факел гаснущий (-погасший, - потухший), факел угас ;

Смерть как разлука: кончить век, кончить путь, оставить мир, оставить свет, покинуть мир, сойти в обитель ночи, сойти в таинственную сень, сойти на Ахерон, сойти на берег Ахерона, сойти под вечны своды, уйти, укрыться навек, умчаться;

- смерть как безмолвие: вечная тишина, умолкнуть ;

Смерть как холод: хлад могилы, хлад могильный, хлад смертный, хладеть .

...

Подобные документы

Сущность понятия "экзотическая лексика". Лексико-тематические группы экзотизмов в кавказской лирике М.Ю. Лермонтова. Названия строений, сооружений, селений. Экзотизмы, называющие реалии культурной жизни. Этнолингвистический анализ произведений поэта.

курсовая работа , добавлен 01.06.2014


Понятие пассивного и активного словарного запаса языка. Устаревшая лексика в творчестве Бориса Акунина. Историзмы и архаизмы в романе Бориса Акунина "Пелагия и черный монах", их стилистические функции. Изучение устаревших слов на уроках русского языка.

дипломная работа , добавлен 17.07.2017


Лексико-стилістичний аналіз роману Ю. Андруховича "12 обручів". Використання елементів експресії та загальновживаної лексики у творі. Стилістичне забарвлення слова. Експресивні функції пасивної лексики та лексики вузького стилістичного призначення.

курсовая работа , добавлен 22.05.2012


Характеристика лексики у романі В. Лиса "Соло для Соломії" за тематичними групами. Роль просторічної лексики у художньому стилі. Відображення живого народного слова. Вживання у романі елементів суржикового мовлення, вульгаризму, слова інвективної лексики.

реферат , добавлен 20.05.2015


Ф. Тютчев как основоположник символистского метода в русской поэзии. Поэтика М.И. Цветаевой как отражение лингвистической эстетики символизма, основным принципом которой является переосмысление слова как знака языка в художественном произведении.

курсовая работа , добавлен 26.05.2017


Язык художественной литературы. Понятие "семантического поля", его использование в языке стихотворений. Формирование лексики, семантически восходящей к религии. Поэтический язык XIX–XX столетий. Классификация религиозной лексики в языке К. Романова.

курсовая работа , добавлен 22.05.2012


Национальная особенность русского классицизма. Героическая тема в поэзии М.В. Ломоносова. Батальная живопись в поэзии Г.Р. Державина. Стилистические особенности описания батальных сцен в поэзии Ломоносова и Державина. Поэтика батализма.

курсовая работа , добавлен 14.12.2006


Особенности японской поэзии. Великие японские поэты: Мацуо Басё и Ёса Бусон. Сравнение творчества японских поэтов и поэтов Европы. Особенности японской культуры, быта и традиций. Устойчивость форм японской поэзии. Происхождение жанра трехстиший.

реферат , добавлен 29.03.2011


Звуковая организация стихотворения как одна из самых древних тем исследования в литературоведении. Роль звучания поэтических текстов в эпоху романтизма. Специфика организации и реализации звукообразов в элегиях В.А. Жуковского и лирике М.Ю. Лермонтова.

курсовая работа , добавлен 19.01.2016


Красота и богатство лирики Есенина. Особенности художественного стиля, метафоры. Поэтическая лексика, техника. Луна в поэзии Есенина. Тема деревни, родины, любви в лирике Есенина. Предшественники и последователи. Есенин и древнерусская литература.

И.А.Воробей О ПОЭТИЧЕСКОМ СЛОВЕ 1. Определение поэтического слова Функционирование слова в поэтическом тексте является одним из наиболее сложных вопросов в современной лингвистике текста. В слове концентрируется личностный смысл, неповторимые индивидуальные особенности видения мира и отражения его писателем. В этом проявляется одна из закономерностей художественного текста – допустимость языковой неоднозначности, которая в свою очередь влечёт за собой множественность интерпретаций. Одним из видов лингвистической неоднозначности является лексическая неоднозначность. Общие для всех, известные всем значения, преломляясь через мировоззренческую призму автора, получают в поэтическом тексте индивидуальный смысл. Этот индивидуальный смысл становится средством для выражения некоторого содержания, которое отличается от обычного, «внешнего» языкового значения слова. В настоящее время нетождественность «словарного» слова и слова в стихе признана как аксиома. Слово в поэзии «крупнее» этого же слова в общеязыковом тексте. В начале 20 века представителями ОПОЯза (Р.Якобсон, Ю.Н.Тынянов, В.Б.Шкловский, Б.М.Эйхенбаум и др.) было предложено определение поэтической функции языка. Наряду с этим был выделен особый тип слова – поэтическое слово. Ю.Н.Тынянов называл «поэтическое слово» стиховым и понимал под ним слово, включённое в ритмическое единство, где действуют факторы тесноты звукового ряда, динамизация и т.д. (Тынянов 1965). Г.О.Винокур под поэтическим словом понимал – особую функцию реального слова (Винокур 1991). Проблема понятия «поэтического слова» осложняется тем, что в лингвистике нет однозначной дефиниции понятия «слово». Слово является многомерной единицей языка. При обращении к различным измерениям языка получаются разные определения слова, так, например, выделяются морфологическое, фонологическое, синтаксическое, графематическое, лексикологическое слово. В.П.Литвинов видит решение этой проблемы в том, что проекция слова-вообще (как некой языковой сущности) в соответствующее измерение языка есть абстрактное слово. «Проекция слова даёт лексическое поле в лексикологическом измерении, «морфологическое» поле в грамматическом измерении, поле слоговых комбинаций в фонологическом измерении. Структура этих полей будет детерминирована взаимодействием разных измерений аспектов языка» (Литвинов 1973: 11). Таким образом, «…идентификация слова на основе конкретного определения возможна только через проекцию сущности в план явления и идентификация по частям \синтаксическое\ фонологическое\… слово\ (Литвинов 1973: 11). Исходя из этого, закономерно предположить, что поэтическое слово – это проекция слова-вообще в «поэтическое» измерение языка1, структура которого определена его взаимодействием с лексикологическим измерением языка. Материалом для поэзии служат обычные слова, одинаковые по своему значению для всех носителей языка, эти слова являются лишь материальными знаками и имеют номинативную функцию. Фонетически лексикологическое и поэтическое слова могут совпадать: «И, тем не менее, оно оказывается не равным самому себе. И именно сходство, совпадение его со «словарным словом» данного языка делает ощутимым различие между этими, - то расходящимися, то сближающимися, но отделёнными и сопоставленными – единицами: - общеязыковым словом и словом в стихе» (Лотман 1996: 91). Поэтому попытаемся определить «поэтическое слово» через его двойника - «лексикологическое» слово. «Лексикологическое слово есть самостоятельный элемент словаря…Лексикологическое слово имеет номинативную функцию и ориентировано на когнитивную функцию языка» (Литвинов 1973: 8). Прежде чем дать определение, рассмотрим отличительные особенности поэтического слова. 1 Под поэтическим измерением языка мы понимаем поэтическую функцию языка по Р.Якобсону. «Попадая в поэзию, вещи приобретают четвёртое, символическое измерение, становятся не только тем, чем были в действительности», заметил русский поэт Вл. Ходасевич (Ходасевич 1991: 198). Попадая в поэзию слово - понятие переводится в слово-образ. Образность является отличительной чертой поэтического произведения. «Словесное произведение, которое служит для преобразования мысли посредством конкретного образа, есть произведение поэтическое», - писал русский исследователь поэзии А.А. Потебня (Потебня 1989: 233-234). Кроме того, он указал на то, что категориями поэзии в отличие от прозы являются образ и значение. Поэтому слово в поэтическом тексте является минимальной единицей образности, выразителем образа. Образность поэтического слова есть результат его семантической осложнённости. Слова обладают безграничными потенциальными семантическими возможностями, то есть значение слова может по-разному себя определять. Слово в стихе в отличие от общеязыкового, может одновременно реализовывать два и более значений. Лексическое значение внутри стиха индуцирует в соседних словах сверхзначения, невозможные вне данного стихового контекста. Получая в стихе особый смысл, поэтическое слово сохраняет свое словарное значение. «Слово имеет значение отнюдь не только в системе или контексте, само по себе его нахождение в контексте предполагает, что слово никогда нельзя отделить от той многозначности, какой оно обладает само по себе – даже если контекстом ему придан однозначный смысл» (Гадамер 1991:59). Очевидно, за конкретизированным смыслом в поэтическом слове стоит возможность других смыслов, и именно они наполняют слово поэтическим содержанием. Поэт, истинный распорядитель слова и вещи, даёт слову реализовать свой абсолютный семантический потенциал: «слово и язык в стихотворении являются словом и языком, в максимальной степени» (Гадамер 1991а:120). Итак, основным и постоянным признаком поэтического слова является его образность, берущая своё начало в семантической нагруженности слова. Являясь наименьшей значимой частицей текста, слово служит средством доступа к единой информационной базе человека, его языковой картине мира. Поэтическое слово служит средством доступа к поэтическому миру автора. В поэтическом слове концентрируется неповторимые особенности видения мира и отражения его писателем. Из поэтических слов создаётся особый, поэтический мир, вне которого они не могут рассматриваться, так как теряют свой поэтический смысл и становятся обычными словами. Поэтический мир является моделью реального мира, пропущенной через индивидуальность поэта. Представление о поэтическом мире можно получить, составив словарь того или иного поэтического текста. Поэтический мир имеет не только свой словарь, но и собственную систему синонимов и антонимов. Одно и тоже поэтическое слово может иметь разные смыслы и быть антонимом самому себе. Кроме того, количество слов в поэтическом языке, в отличие от обычного, исчисляется десятками или сотнями, что позволяет считать поэтическое слово более крупным, более весомым (Лотман 1996). Поэтическое слово не может быть оторвано от поэтического мира, без него оно теряет свою семантическую нагруженность, свой поэтический смысл и становится обычной лексемой. Другой отличительной особенностью поэтического слова является его музыкальность, его звучание. «Поэтическая конструкция строится как постоянно обыгрываемое равновесие звучания и смысла» (Гадамер1991a:119). «И всё же из напряжённости словесного поля, из напряжения звуковой и смысловой энергии, сталкивающихся и меняющихся слов, строится целое» (Гадамер1991a:120). Поэтическое слово в его поэтичности реально только в стихе, где наблюдается цельность его звучания и значения. Поведём итог: поэтическое слово имеет следующие отличия от лексемы: 1) это слово-образ; 2) это «звучащее» слово; 3) о поэтическом слове имеет смысл говорить только в рамках поэтического текста; 4) оно не может быть оторвано от поэтического мира. Попытка определить поэтическое слово через лексему даёт нам следующее определение: поэтическое слово – это минимальный самостоятельный, значимый элемент поэтического произведения, имеющий номинативную функцию и ориентированный на когнитивную и поэтическую функции языка. При этом не следует забывать о том, что «1) любые элементы речевого уровня могут возводиться в ранг значимых, 2) любые элементы, являющиеся в языке формальными, могут приобретать в поэзии семантический характер, получая дополнительные значения» (Лотман 1996: 46). Таким образом, вопрос о том, можно ли считать поэтическим словом элемент меньший или больший, чем общеязыковое слово, может стать предметом дальнейших исследований. 2. Смысл и значение Говоря о слове, возникает необходимость говорить о его значении и смысле, а, говоря о поэтическом слове, встаёт вопрос о значении и смысле слова в поэзии. Понятию «значение» в своё время было уделено значительное внимание, а понятие «смысл» в настоящее время является более неопределённым и расплывчатым. Проблема смысла в настоящее время остаётся открытой, так как долгое время смысл считался экстралингвистическим явлением и исключался из сферы исследования лингвистики. Понятие смысла включает в себя различный круг явлений: от смысла жизни до смысла знаковых выражений, и поэтому является интердисциплинарным явлением. Разделение значения и смысла мы находим и в философии, и в психологии, и в лингвистике. О значении и смысле в философии см. работы (Щедровицкий 1974; Фреге 1977; Павиленис 1983; Витгенштейн 1994а, 1994б; Хайдеггер 1997; Гуссерль 1999 и др.). В психологии понятиям «значение» и «смысл» посвящены работы Л.С. Выготского, А.Р. Лурия, А.Н. Леонтьева и др. Для психологического понимания «значения» и «смысла» характерно их разделение по принципу объективности/ субъективности отражения объективной действительности (подробнее см. Выготский 1934; Лурия 1979: 54–57; Леонтьев 1983: 241–245 и др.). В социологии вопросу о смысле уделено внимание в работах М. Вебера (Вебер 1990), Н. Лумана (Luhmann 1970, 1971), А. Шютца (Schütz 1932). Для содержания языковых выражений в русском, немецком и английском языках употребляется два слова: значение и смысл, Bedeutung и Sinn, meaning и sense. В большинстве общих толковых, лингвистических словарей смысл определяется как синоним значению. Немецкое Bedeutung определяется как – «1.a) Sinn, der in Handlungen, Gegebenheiten, Dingen, Erscheinungen liegt...; 1.b) das Bedeuten, Beziehung zwischen Ausdrucks–und Inhaltsseite eines Zeichens; begrifflicher Inhalt eines Zeichens;... Wortinhalt...» (Duden 1983: 164). Что касается Sinn, определения смысла в языковом аспекте в толковом словаре немецкого языка мы не обнаружили, наиболее близким к языковым определениям мы считаем – «Sinngehalt, gedanklicher Gehalt, Bedeutung, die einer Sache innewohnt» (Duden 1983: 1162). В английском языке meaning и sense в интересующих нас употреблениях выступают как синонимы: meaning – the thing or idea of a word/sign, of what sb. says etc. (Longman 1995: 887); sense – the meaning of a word, phrase, sentense etc., the sense – the basic meaning of something» (Longman 1995: 1297). В английском языке есть понятие смысла, близкое к понятию смысла signification – «the intended meaning of a word» (Longman 1995: 1336). Как видно из приведённых определений, для толковых словарей немецкого и английского языков характерно синонимичное употребление исследуемых понятий. В советском энциклопедическом словаре отражён собственно языковой аспект смысла: «целостное содержание, какого-либо высказывания, не сводимое к значениям, составляющих его частей и элементов, но само определяющее эти значения (например, смысл художественного произведения); в логике, в ряде случаев языкознания - то же, что значение» (СЭС 1984: 1224). В лингвистических словарях мы встречаем следующие определения: значение – заключённый в слове смысл, содержание, связанное с понятием как отражением в сознании предметов и явлений объективного мира (Розенталь, Теленкова 2001: 127); это содержание слова, отображающее в сознании и закрепляющее в нём представление о предмете, свойстве, процессе, явлении (ЛЭС 1990: 261); отображение предмета действительности… в сознании, становящееся фактом языка вследствие постоянной и неразрывной его связи с определённым звучанием, в котором оно реализуется… (Ахманова 1969: 160). Смысл – это то содержание, которое слово получает в данном контексте употребления, в конкретной речевой ситуации (Розенталь, Теленкова 2001: 497; Ахманова 1969: 434). Как видно из приведённых определений, значение и смысл оказываются не тождественными друг другу. В Лингвистическом энциклопедическом словаре статья о смысле отсутствует, вероятно, потому, что смысл отнесён к экстралингвистическим явлениям. Понятию «значение» в языкознании было уделено много внимания, особенно при решении лексикографических проблем. Понятие же «смысл» очень часто оказывалось за рамками лингвистического исследования, так как смысл долгое время считался внелингвистическим явлением. К настоящему времени в лингвистике сложились две различные традиции употребления термина «смысл»: 1) смысл как синоним или часть значения; 2) смысл как оппозиция значению. Некоторые лингвисты не разделяют понятия «значение» и «смысл». В их исследованиях отсутствует термин «смысл», они заменяют его другими: «вариант значения», «контекстуальное значение», «окказиональное значение», «субъективное содержание слова» и т.д. Великий русский лингвист А.А. Потебня считал, что действительная жизнь слова совершается в речи. Значение слова реализуется только в речи. В силу того, что каждое слово в речи в каждый данный момент соответствует одному акту мысли, Потебня отвергает многозначность, полисемию слов. Малейшее изменение в значении слова делает его другим словом. Потебня видит в слове неповторимую, индивидуальную единицу речи, слово однозначно: «…новый смысл слова есть новое слово» (Потебня 1941: 198). Он выделил в слове три элемента: внешнюю форму (членораздельный звук), содержание, объективируемое посредством звука, и внутреннюю форму (ближайшее этимологическое значение). Внешняя форма слова объективна, общая для всех. Внутренняя форма слова, произнесенного говорящим, даёт направление мысли слушающего, даёт только способ развития в нем значений, не назначая пределов его пониманию слова. Слово имеет два содержания: объективное и субъективное. Объективное содержание слова заключает в себе только один признак, а субъективное имеет множество признаков. Под объективным содержанием слова Потебня понимает значение слова, под субъективным – его смысл. Говоря о том, что мысли слушающего и говорящего соединяются в слове, Потебня считает, что при наличии у слова объективного значения, каждый всё-таки понимает его по- разному, наделяет собственным смыслом (Потебня 1993: 163). Представитель немецкой младограмматической школы Г. Пауль, исследуя причины изменения значений слов, выделил два вида значений: окказиональное и узуальное. Причину изменений значений слов Пауль видит в неустойчивости и колебаниях представлений индивидуальной психики, вызывающих смещение границ между узуальным и окказиональным значениями слова. Под узуальным значением он предлагает понимать «всю совокупность представлений, составляющих для члена данной языковой общности содержание данного слова», а под окказиональным – «те представления, которые говорящий связывает с этим словом в момент его произнесения и которые, как он полагает, свяжет в свою очередь и слушатель с данным словом» (Пауль 1960: 93–94). Отличие этих значений друг от друга Пауль видит и в том, что окказиональное значение всегда однозначно, богаче узуального по содержанию и уже по объёму (Пауль 1960: 96). В. Шмидт в своей работе «Лексическое и актуальное значение», описывая лексическое значение и его компоненты, пишет, что в контексте реализуется актуальное значение слова, которое содержится в лексическом значении как возможность. Разграничение лексического и актуального значений Шмидт проводит по принципу принадлежности к разным системам: лексическое относится к системе языка, актуальное – к системе речи (Schmidt 1967: 28–29). И.В. Арнольд, Г.В. Андреева, исследуя функционирование слова в тексте, не употребляют термина «смысл», но говорят о вариантах или оттенках значения, которые реализует слово в речи. Эти варианты зависят от других слов в речевом контексте, от их сочетаний. Эти варианты значения получают название контекстуального значения слова (Арнольд, Андреева 1987). В учебнике «Стилистика английского языка» И.В. Арнольд так определяет контекстуальное значение: «…в контексте слово реализуется, как правило, только в одном из возможных для него значений, которое и называют контекстуальным значением» (Арнольд 1990: 122). Контекстуальное значение состоит из понятийного содержания, эмоционального содержания и стилистической окраски (Арнольд, Андреева 1987: 3). Г.М. Засеева в своей работе «Лексико-семантические средства создания связности поэтического текста» считает, что мы имеем дело с двумя видами значений: лексическим и контекстуальным. «В первом случае мы имеем дело с значением слова в языке, во втором – с реализацией значения слова в речи в условиях определенной ситуации общения и в контексте всего высказывания» (Засеева 2003: 34). Реализация контекстуального значения происходит при помощи семантических компонентов, то есть единиц смысла. В лингвистике принято различать родовые (интегрирующие) семы, дифференцирующие семы и потенциальные (контекстуальные) семы. Она различает контекстуальные значения слов в системе языка, т.е. контекстуальные значения, известные носителям языка как таковые, и контекстуальные значения слов в языке конкретного автора, т.е. представляющие собой неповторимые, не воспроизводимые в другом контексте дополнительные значения слов (Засеева 2003: 40). В рассмотренных выше исследованиях понятие смысла выступает как более мелкая сущность, чем значение, как составная часть значения или же, как возможность, заключённая в значении слова. Второй подход к проблеме значения и смысла в лингвистике основан на противопоставлении смысла значению на основе соссюровской дихотомии языка и речи. При этом значение и смысл соответственно относятся к разным полюсам дихотомии: значение – к языку, а смысл – к речи. Противопоставление значения и смысла осуществляется по следующим принципам: 1) стабильность /нестабильность 2) объективность /субъективность 3) социальность /персоналистичность 4) инвариантность /вариативность 5) контекстная необусловленность /обусловленность. Исследователь русского языка В.В. Виноградов в своих трудах уделил большое внимание вопросу о лексическом или смысловом значении слова. Виноградов писал о слове: «…общеизвестно, что слово является не только названием предмета или предметов, но и выражением значений. В одном и том же значении обобщается и объединяется общеизвестное понимание разных предметов или явлений, действий, качеств» (Виноградов 1977: 163). Под лексическим значением слова он понимал его предметно-вещественное содержание, оформленное по законам грамматики данного языка и являющееся элементом общей семантической системы словаря этого языка, отражение «кусочка действительности». В слове он выделил следующие типы лексических значений слова – значения свободные, фразеологически связанные, функционально-синтаксически ограниченные (или закрепленные) и конструктивно организованные или конструктивно обусловленные, прямые и переносные, основные и производные. В связи с этим у одного слова может быть несколько значений. Виноградов отличал от значения слова его употребление, при этом иногда отождествляя его со смыслом. Употребление – это или след былых применений слова, не создавших особого значения, или новое применение одного из значений слова в индивидуальном, не вполне обычном фразеологическом окружении, в своеобразной ситуации, с новой образной направленностью. При употреблении слова в каком-нибудь из его основных значений возникают новые, своеобразные смысловые значения. Под индивидуально-творческим употреблением слова Виноградов понимает смысл слова: «…смысл слова в художественном произведении никогда не ограничен его прямым номинативным значением. Буквальное значение слова здесь обрастает новыми, иными смыслами» (Виноградов 1963: 187). Слово в художественном произведении отличается образностью, в чём Виноградов видел тенденцию развития нового значения слова: «Сохранение яркой образности в этом случае – симптом того, что новое значение еще не выкристаллизовалось, не получило концентрации в самой смысловой структуре слова» (Виноградов 1977: 168–169). И.А Стернин при решении проблем коммуникативной лингвистики вводит понятие актуального смысла слова, считая, что определение «актуальный» является собственно лингвистическим ограничением термина. При этом он исходит из многокомпонентной структуры лексического значения. И.А. Стернин называет актуальный смысл знака коммуникативно релевантной совокупностью сем в конкретном акте речи (Стернин 1985: 97). Актуальный смысл – это одна из возможностей актуализации значения в конкретном коммуникативном акте (Стернин 1985: 100). Представитель «наивной семиотики» И.М. Кобозева, анализируя обыденное употребление слов «значение» и «смысл», указывает на противопоставление значения «как закрепленного за данной единицей языка относительно стабильного во времени и инвариантного содержания, знание которого входит в знание языка, смыслу как связанной со словом информации, изменчивой во времени, варьирующейся в зависимости от свойств коммуникантов, знание которой не обязательно для знания языка» (Кобозева 1994: 184). Таким образом, значение можно устанавливать, а затем знать, а смысл приходится искать, разгадывать. С.Г. Воркачёв обращается к понятиям «значение» и «смысл» при исследовании концептов. Под значением он предлагает понимать предмет (денотат), который носит это имя. Смысл – это концепт денотата, информация, которая относит имя к данному предмету. Вслед за Г.И. Богиным, он считает, что смысл ситуационен, контекстно обусловлен и первичен по отношению к значению. Но при соотнесении концепта с дихотомией значение/смысл, он соотносит его со значением (Воркачёв 2002). Противопоставление «значения» и «смысла» осуществляется и на основе принадлежности разным языковым носителям: значение относится к слову, смысл – к предложению. И.Р. Гальперин при исследовании информативности языковых единиц приходит к выводу, что в тексте слово приобретает новое значение или оттенки старого значения (Гальперин 1974: 82). Он предлагает считать смыслом то, что сообщается в отдельном фрагменте. Он относит «смысл – к мысли, сообщению, заключённых в предложении и сверхфразовом единстве; значение – к морфемам, словам, словосочетаниям…» (Гальперин 1981: 20) . О значении слова (и словосочетания), но о смысле предложения говорит и В.А. Звегинцев (Звегинцев 1976: 78). И.П. Сусов понимает под значением слова инвариантный и статический, сформировавшийся на очень высоком уровне абстракции компонент семантического содержания слова, который и обеспечивает инвариантность слова в разных его проявлениях и модификациях. Значение обладает такими признаками, как статичность и динамичность одновременно. Динамичность значение приобретает из текста, где каждое слово в принципе может иметь индивидуальную референцию. Под динамичностью слова можно понимать его смысл в контексте. Статичность же производна от обобщения и системной обусловленности, и в тексты она вносится, прежде всего, лексическим значением. Смысл предложения не сводится к совокупности лексических и грамматических значений слов, а создается актом предикации, в результате которого предмету приписывается какой-то признак (Сусов 1978: 130–131). Понятие смысла оказывается важным при решении проблемы переводимости текста с одного языка на другой. В.П. Литвинов в своей работе «Типологический метод в лингвистической семантике» рассматривает сущность значения и смысла. В.П. Литвинов сформулировал традиционную проблему переводимости в виде парадокса, для разрешения которого является важным различение смысла и значения. При этом значение выступает «принадлежащим языку средством для выражения внеязыкового смысла» (Литвинов 1986: 23). Смысл В.П. Литвинов относит к экстралингвистическим явлениям: «Любая информация, получаемая в процессе отражения объективной действительности в человеческом сознании (не обязательно мышлении!), есть смысл. Смысл принадлежит практике» (Литвинов 1986: 23). А значение – это лингвистический объект: «Смысл, структурированный и обобщённый языковой формой, есть значение. Значение принадлежит языку» (Литвинов 1986: 23–24). Значение и смысл находятся в привативном отношении. Значение является средством на службе смысла (Литвинов 1986: 24). Для решения проблем кибернетики и машинного перевода текстов с одного языка на другой Г.П. Мельников использует различение категорий значения и смысла. И значение, и смысл в его понимании – это образы действительных или воображаемых явлений, при этом значения – это обобщённые, объединённые образы. Значение по сравнению со смыслом – это единица узуальная и социальная. Он выделяет два вида смыслов, узуальные и окказиональные. Узуальные смыслы – воспроизводимы, они выступают в роли посредников в актах называния окказиональных смыслов, которые всегда уникальны. При переводе происходит сначала опознавание значений, по значениям опознаются узуальные смыслы, а по узуальным – окказиональные (Мельников 1978). А.И. Новиков, исследуя содержательную сторону языковых единиц с точки зрения их формализации, указал на то, что смысл качественно отличается от значения, то есть того элемента, при помощи которого он формируется. Он охарактеризовал смысл как «семантическое образование, возникающее в результате понимания» (Новиков 1983: 113). При этом он указал на существование двух видов смысла: речевого и личностного. Речевой смысл возникает в момент осознания отношения между значениями сочетающихся элементов, а личностный смысл является результатом интерпретации содержания текста (Новиков 1986: 115–116). Понятия «значение» и «смысл» оказываются важными и не равнозначными при обращении к связному тексту или речи, необходимыми для понимания. Русский филолог и герменевт Г.И. Богин, исследуя проблему понимания, определил смысл как важнейшую субстанцию понимания (Богин 1993б: 63). Для правильного понимания текстов он указал на необходимость расклейки понятий «значение» и «смысл», так как техника расклеивания смешиваемых конструктов является одной из техник понимания текстов (Богин 1995, wwwa, wwwб). В своих трудах, посвящённых пониманию текстов, «Субстанциальная сторона понимания» и «Обретение способности понимать» он разграничил эти понятия, дал им чёткие дефиниции и описал их отличия друг от друга. Смысл по отношению к значению первичен, так как значение слова – это продукт деятельности лексикографов, значению слова всегда предшествует ситуативный смысл. Смыслы уже существуют, а значения помогают их раскрыть. Смысл первичен по отношению к значению и в том отношении, что значение фиксирует отношение знака к реальности, а смысл сам есть реальность. Смыслы динамичны, а значения тяготеют к стабильности. Значения существуют в языке, а смыслы в дискурсе. Значения социальны, общи для всех, а смысл включает любую меру уникальности индивидуальных ситуаций деятельности и коммуникации. Важное отличие значения от смысла состоит и в том, что построение значения происходит за пределами мира онтологических картин. В феноменологических терминах Гуссерля смыслы состоят из интенционально релевантных ноэм, а значения – из предустановленного набора сем. Значение системно: так как в идеально описанном значении присутствуют все семы, а в смысле не все ноэмы, которые могли бы войти в этот смысл. Наименьшие частицы смысла – ноэмы – это не только минимальные, но еще и исходные единицы смысла. Ноэмы возникают из осмысления дорефлективного опыта, из наделения образов дорефлективного опыта смыслом. Ноэма – самая дробная единица наличности смыслов. Это – первое явление смысла, причем смысла, который уже представлен. Но в ходе понимания смысл появляется дважды. Второе явление смысла – это появление нового смысла, то есть смыслообразование (Богин 1993а: 65–73; 1993б, wwwа, wwwб). Особый вклад в исследование проблемы смысла внесла лингвистическая поэтика. Большое значение для исследования поэтического слова имеют работы Г.О. Винокура «О языке художественной литературы» и «Филологические исследования: Лингвистика и поэтика». В работе «О языке художественной литературы» он выделяет два типа слов: реальное слово и поэтическое. Поэтическое слово – это особая функция реального слова. «Буквальное значение слова в поэзии раскрывает внутри себя новые иные смыслы совершенно так же, как расширяются в искусстве значение описываемого единичного эмпирического факта, достижение того или иного обобщения» (Винокур 1991: 28). По мнению Винокура, поэтический язык не имеет своей собственной звуковой формы, а использует звуковую форму обычного языка. Он указывал на тесную связь значения и смысла слова: «Для того чтобы это слово могло иметь такой образный смысл, создаваемый им образ должен в самом себе, в качестве снятого момента, сохранять ещё и первоначальное, буквальное значение слова…» (Винокур 1991: 53). В «Филологических исследованиях» Винокур говорил о двух типах значения слова: прямом и поэтическом: «Установление тех конечных значений, которые как бы просвечивают сквозь прямые значения в поэтическом языке, – задача для самого языковедения непосильная: это есть задача толкования поэзии. Но, несомненно, в задачу лингвистического исследования входит установление отношений между обоими типами значений слов – прямым и поэтическим» (Винокур 1990: 130–131). Ю.Н. Тынянов, советский филолог, представитель ОПОЯза, пришёл к выводу, что при употреблении слова вне его связи и отношения к основному признаку значения возникает «необычайная интенсивность колеблющихся признаков», что смысл слов в контексте произведения не исчерпывается основным признаком значения. Тынянов исследует измененное художественным контекстом значение слов, скрещение поэтических ассоциаций, но исследует их как свойства самого произведения. Особенностью поэтического слова является его конкретность, которая заключается в своеобразном процессе изменения значения слова, которое делает его живым и новым. Тынянов показывает, как в стихе "смысл каждого слова является в результате ориентации на соседнее слово" (Тынянов 1965: 125). Под смыслом Тынянов понимал всеобщее значение слова, реализованное в определённом контексте при нарушении общепринятых правил употребления данного слова (Тынянов 1965, 1977; Гинзбург 2002). М.М. Бахтин, акцентируя внимание на разведении семантической стороны произведения и его ценностно-смыслового момента, считал слово социальным событием, а потому его нельзя рассматривать вне контекста: «Само слово, взятое изолированно, как чисто лингвистическое явление, конечно, не может быть ни истинным, ни ложным, ни смелым, ни робким» (Волошинов 1996: 67). Слово вне контекста представляет собой лишь «абстрактную лингвистическую оболочку, или абстрактную схему смысла» (Волошинов 1996: 73). Каждое слово в новом контексте преображается, получает новый ценностно-смысловой момент. Значение слов (знаков) доступно всем, смысл – персоналистичен (Бахтин 1979). Ю.М. Лотман тоже противопоставляет словарному слову поэтическое, противопоставляя тем самым естественный язык языку поэзии: «Поэтический текст представляет собой особым образом организованный язык. Язык этот распадается на лексические единицы, и закономерно отождествить их со словами естественного языка, поскольку это самое простое и напрашивающееся членение текста на значимые сегменты… Если мы рассматриваем данный поэтический текст как особым образом организованный язык, то последний будет в нем реализован полностью» (Лотман 1996: 91). Лотман, употребляя понятие «смысл», противопоставляет его «значению»: «…эти же самые слова, получая в поэтической структуре особый смысл, сохраняют и свое словарное значение. Конфликт, напряжение между этими двумя типами значений тем более ощутимы, что в тексте они выражены одним и тем же знаком - данным словом» (Лотман 1996: 92). Происходит это потому, что в стихотворении слова подвергаются взаимовлиянию, в результате чего в словах индуцируются сверхзначения, невозможные вне данного контекста. Обратившись в конце жизни к анализу поэтических произведений, В.А. Звегинцев считал стихотворение замкнутой структурой. Все элементы этой структуры (слова, их последовательность, повторяемость, грамматическая оформленность) взаимодействуют друг с другом, и каждый элемент стихотворения испытывает влияние всей структуры, и при этом оказывает влияние на всю структуру (Звегинцев 1996: 296). Звегинцев различал в поэтическом произведении два смысла: концептуальный и поэтический. Концептуальный смысл не отличается от логического содержания текста обычного языка. Поэтический смысл создается из значимости поэтического языка. «Определение второго смысла через посредство значимостей означает: во-первых, что описание второго смысла средствами обычного языка невозможно и, следовательно, необходимо обращение к особому «поэтическому» языку...; во-вторых, что этот особый язык строится на отношениях, поскольку, как установлено, значимости возникают в результате внутриструктурных отношений» (Звегинцев 1996: 305). Здесь идет речь об отношениях и видах отношений, в которые вступают единицы «обычного» языка друг с другом в пределах стихотворения. Концептуальный и поэтический смыслы взаимодействуют друг с другом, и поэтический смысл является производным или преобразованием первого. «Когда мы стихотворное произведение подвергаем прозаическому перифразу и таким образом извлекаем первый смысл, то в действительности в остатке мы ничего не получаем. Этой операцией мы просто разрушаем второй смысл, который существует только в составе стихотворения, и, как правило, в сочетании с первым смыслом» (Звегинцев, 1996: 304). Эксперименты с переводом поэтического текста в прозаический, а также в поэтический другого стиля проводил поэт и литературовед Петер Хакс в очерках «Поэтическое» и «Sarah Sound» (Hacks 1978: 130–146; 258–274). Этим он показал процессы складывания и распада поэтического смысла. Значительный интерес для нашей работы представляют собой исследования по проблеме смысла философов, занимавшихся языковыми проблемами и языком поэзии. Г.Г. Гадамер различал значение и смысл слова, указывая на способность слова обладать «гибким веером значений». О смысле слова можно говорить только в контексте. Самая сильная связь между словом и контекстом наблюдается в поэтическом словоупотреблении, о чём свидетельствует непереводимость лирического стихотворения. «Основу языка», – говорит Гадамер, – «образует способность слов, вопреки определенности своих значений, быть неоднозначными, то есть способность любого слова располагать гибким веером значений» (Гадамер 1991: 58). Э. Кассирер в разных работах делал замечания о слове и смысле, которые обобщила в своей диссертации И. П. Черкасова (1997: 87–89). Наше изложение основано на этом обобщении. Кассирер рассматривает слово не как «эргон», а как «энергейа» (по Гумбольдту). Предмет появляется в результате энергии слова, а не основывает его (Cassirer 1985: 126). Кассирер подчеркивает символичность слова, которая заключается в том, что оно связывает актуальное и трансцендентное, жизнь с ситуацией. Любой вопрос о «смысле» означает, что мы отрываемся от актуального бытия и спрашиваем о трансцендентном. «Слово хочет значить» (Cassirer 1980: 13). Язык для Кассирера – среда духовного существования человека. В этой сфере мы живем в значениях, «ясно, что предметное содержание слова не начало его, а цель» (Cassirer 1980: 15). Восприятие значения – не то же самое, что восприятие вещи (Cassirer 1976: 34–35). Чтобы понять поэтическое содержание, нужно перейти в дополнительное измерение бытия, по Кассиреру, в символическое пространство. Он подчеркивает, что в языке поэзии каждое слово имеет свое особое звучание, особую чувственную ценность. Каждый поэт выражает в своем произведении своё Я, открывает читателю новый мир чувств. Действительность открывается нам с другой точки зрения (Cassirer 1980: 33). По Кассиреру определение понятия возможно только на основе значения. «Познание» и «истина» представляют лишь один слой смысла (Sinnschicht), в системе с другими смысловыми измерениями они определяются как частный случай проблемы значения. Слово происходит в пространстве восприятия, но при этом оно указывает на новые измерения бытия, таким образом, как предмет – оно в одном пространстве, как смысл – оно же в некотором другом. Для Кассирера противопоставление «значения» и «смысла» основывается на их принадлежности к разным измерениям бытия: значение – актуальному, а смысл – трансцендентному. А.Ф. Лосев в работе «Вещь и имя» рассматривает такой вид слова как имя. Он описывает два вида смыслов: смысл отвлечённый и смысл понимаемый. Отвлечённый смысл – изолирован, самостоятелен от всего окружающего и не общается ни с чем. Понимаемый смысл предполагает вокруг себя некое окружение, инобытие, которое он частично вбирает в себя. Вещь имеет смысл. Смысл оформляется в определённое понятие. Понятие оформляется в выражение. Выражение делается словом. Отвлечённый смысл плоскостен. При употреблении слова мы имеем дело с понимаемым смыслом, который рельефен и глубинен. Эта рельефность и глубина ярче всего проявляются в художественном и поэтическом слове, менее ярко в обыденной речи (Лосев 1992). Таким образом, для современной лингвистики характерным является разграничение понятий «значение» и «смысл», в котором смысл выступает как образование крупнее значения, получающее при его помощи выражение. В настоящее время понятие «значение» оказывается, по сравнению с понятием «смысл», наиболее отработанным. Если «значение» имеет чёткое определение, то «смысл» такого определения не имеет. Э.Д. Сулейменова выделяет следующие характеристики смысла: недоступность смысла в прямом наблюдении; его инвариантность; актуальность смысла, его ситуативность и субъективность; неполная эксплицируемость и недоступность полному восприятию; концептуальность смысла, его включенность в единую (общечеловеческую) систему знаний (картину мира) и возможность существования над языками (Сулейменова 1989). Данное понятие имеет разные и расплывчатые характеристики, потому что каждый исследователь усматривает в этом понятии его разные грани. Для большинства лингвистов категория смысла появляется в связи с проблемой понимания и мышления, для других смысл оказывается значимым в связи с проблемой коммуникации, для исследователей художественного слова значимыми оказываются те характеристики смысла, которые проявляются как результат поэтической функции языка. Важным является признание того, что средой появления смысла является контекст, конкретная ситуация. Проблема смысла остаётся открытой в виду существования противоречий, которые обнаруживаются при анализе его характеристик и представляют собой определённые оппозиции, которые выделил А.И. Новиков в своей статье «Смысл: семь дихотомических признаков» (Новиков www): 1. Считается, что целостный смысл представляет собой результат понимания текста, управляемого и направляемого соответствующими языковыми средствами этого текста. В то же время считается также, что смысл как целое оказывает обратное влияние на осмысление языковых единиц текста. Если смысл как целое в процессе восприятия еще не сформирован, то, как он может влиять на осмысление языковых единиц текста? Если он уже сформирован, то зачем нужно такое осмысление? 2. Считается, что глубина, точность и адекватность понимания достигается при переходе к смысловому уровню восприятия. В то же время смысл характеризуется текучестью, изменчивостью, синкретичностью. Как может достигаться какая-то точность, однозначность, определенность понимания при таком способе фиксации его результата? 3. Считается, что смысл характеризуется инвариантностью. В то же время он характеризуется ситуативной обусловленностью, субъективностью, вариативностью. Как может сочетаться инвариантность и вариативность? 4. Считается, что смысл выводится, и тем самым как бы извлекается из текста в результате его понимания. В то же время существует представление о том, что сущность понимания заключается в приписывании смысла тексту. Речь идет о взаимоисключающих процедурах, или взаимодополняющих? 5. Если считается, что смысл не "конструируется" в процессе понимания, а лишь приписывается, то следует признать, что в памяти должен хранится полный набор готовых смыслов и задача заключается лишь в том, чтобы актуализировать соответствующий данному тексту смысл. В то же время смысл характеризуется тем, что его необходимо "искать", "улавливать", "разгадывать", что, несомненно, свидетельствует о не рутинном, а о творческом характере этого процесса. 6. Считается, что смысл принадлежит сфере сознания. Но в то же время он характеризуется целостностью, недискретностью, неразложимостью на составляющие, неполной эксплицитностью, а, следовательно, недостаточной осознаваемостью. Должно ли это свидетельствовать о том, что смысл локализуется не только в сфере сознания, но и в сфере подсознания? 7. Считается, что смысл является результатом понимания, его конечной целью. В то же время говорят о понимании на основе смысла, т.е. имеется в виду, что он выступает в качестве инструмента понимания, а не его результата. Это один и тот же смысл, или речь идет о каких-то разных видах смысла? Как соотносятся между собой смысл-инструмент и смысл-результат понимания? Разрешение данных оппозиций можно найти в определении двух аспектах бытования смысла: смысл глобальный и смысл окказиональный (Алимурадов 2002), или смысл отвлечённый и смысл понимаемый (Лосев 1999), смысл, бытующий в топосах души, и смысл, получаемый в результате конфигурирования ноэм (Богин 1993а, 1993б). Первый тип смысла наличен, второй является в процессе понимания. Таким образом, оказывается, что смысл как целое одновременно сформирован и несформирован. В процессе понимания происходит взаимовлияние этих двух смыслов. Языковые единицы оказывают влияние на формирование окказионального смысла, а глобальный смысл влияет на осмысление языковых единиц. Глобальный смысл влияет на осмысление языковых единиц, которые в свою очередь оказывают влияние на формирование окказионального смысла. Глобальный смысл является смыслом–инструментом, а смыслом–результатом выступает окказиональный смысл. Глобальный смысл инвариантен, а окказиональный – вариативен, субъективен, ситуационно обусловлен. Что касается процедур приписывания и извлечения смысла из текста, то здесь речь идёт о взаимодополняющих процедурах. Смыслы хранятся в виде онтологизированных, превращённых в онтологические картины средств, которые актуализируются, приписываются. Одним из важнейших свойств смысла является возможность взаимодействия и преобразования смыслов, в результате чего появляются новые смыслы (Мельников 1978). Происходит процесс смыслообразования, и смысл является второй раз в виде конфигурирования ноэм, что приводит к получению новых возможностей осмысливания глобальных смыслов. В этом и заключается «разгадывание» смысла. При этом этот процесс имеет вид спирали, на каждом новом витке которой происходит наращивание смысла (Богин wwwб). Смысл принадлежит не только сознанию, но и подсознанию. Бессознательное – это одна из ипостасей смысла, необходимая при освоении художественных текстов. Овладение смыслами происходит бессознательно. Благодаря этому число и многообразие смыслов неуклонно увеличивается. 3. Кристаллизация смысла Смысл поэтического слова имеет свои особенности: он может «рассеиваться» и «кристаллизоваться». Термин «кристаллизация» впервые употребляет В. Гумбольдт. Когда Гумбольдт говорил о «кристаллизации», он имел в виду «кристаллизацию языков» (Гумбольдт 1984: 162). У последователя Гумбольдта А.А. Потебни есть термин «сгущение мысли»: «Слово может быть орудием, с одной стороны, разложения, с другой – сгущения мысли единственно потому, что оно есть представление, то есть не образ, а образ образа» (Потебня 1999: 148). Сгущение мысли в поэтическом слове совпадает с нашим понятием «кристаллизация смысла». Сгущение смысла связано с тем, что человеческое сознание, его размеры и возможности ограничены. Единственный способ объять мыслью возможно большее количество явлений заключается в том, чтобы «свести разнообразные явления к сравнительно небольшому количеству знаков или явлений» (Потебня 1993: 162). Большое значение для исследования процесса кристаллизации имеют работы Э. Кассирера, ему принадлежит понимание слова как точки кристаллизации смысла. Слово организует и закрепляет человеческий опыт, тем самым как бы вырезая в нём участки – предметы соразмерно своему смысловому диапазону. Слово играет роль точки кристаллизации в многообразии представлений (Cassirer 1985: 130). Воспрятие происходит следующим образом: в потоке явлений фиксируются какие-то точки, Grundeinheiten, которые впоследствии служат фокусами ориентации. Всё остальное мы относим к этим фокусам, центрам, а потом отсюда расходятся круги «объективно познаваемой действительности» (Cassirer 1929: 165). Говоря о кристаллизации смысла, мы имеем в виду возникновение смысла в тексте как процесс. Процесс кристаллизации был подробно исследован И.П. Черкасовой в её работах (см. Черкасова 1997; 2005). Согласно её концепции кристаллизация смысла – это формирование слова с однозначно очерченным смыслом. Ключевое слово в тексте играет роль точки кристаллизации, является «центром», «фокусом», от которого потом «расходятся круги» понимаемого содержания, оно постепенно обрастает смыслом, вбирая в себя все контекстуальные значения. Изучение процесса кристаллизации позволяет не только определить базовые смыслы, но и проследить процесс их взаимодействия, а иногда и вытеснение одних смыслов другими (Черкасова 2005: 82). И.П. Черкасовой при исследовании авторского концепта «ангел» не был исследован процесс рассеяния смысла. Рассеяние смысла, которое тоже имеет характер процесса, считается противоположным понятием кристаллизации. Однако для поэзии Рильке, как показало наше собственное исследование поэтических слов Рильке, эти противоположные понятия оказываются взаимодополняющими при формировании смысла поэтических слов. Рассеяние является основой для кристаллизации оригинального смысла поэтического смысла. 4. Поэтическое слово и концепт В 90-е годы 20 столетия в российской лингвистике стал активно употребляться термин «концепт» (Степанов 1997, 2001; Карасик, Слышкин 2001; Красавский 2001; Слышкин 2000; Воркачёв 2001, 2003; Попова, Стернин 2000; Митрофанова 2003; Полиниченко 2004; Маслова 2005 и др.). Это произошло вследствие того, что возникла необходимость выработки нового термина для обозначения содержательной стороны языкового знака, так как традиционные значение и смысл функционально ограничены (Воркачёв 2001, 2003а, 2003б). В настоящее время этот термин находит широкое применение в лингвистике, однако однозначного определения этого термина нет, и имеются расхождения мнений на предмет структуры концепта, нет так же и общепринятого метода анализа концепта. Понятие «концепт» стало растяжимым «как губка», и очень часто термины «концепт», «понятие», «значение», «смысл» употребляются как синонимы. Концепт отличается от понятия тем, что это, прежде всего, единица обыденного философского сознания, единица духовной культуры человека, созданная им для понимания самого себя и своего места в мире. Отличительной чертой концепта является его отмеченность предельным душевным напряжением: концепт не только мыслится, но и эмоционально переживается, например концепты бог, добро, время, человек, судьба и т.д. В российской лингвистике мы встречаем различные определения термина «концепт». Воркачёв считает, что концепт – это единица коллективного знания/сознания (отправляющая к высшим духовным ценностям), имеющая языковое выражение и отмеченная этнокультурной спецификой (Воркачёв 2002). В.И. Слышкин, Г.Г. Карасик определяют концепт как условную ментальную единицу, которая направлена на комплексное изучение языка, сознания и культуры (Слышкин, Карасик 2001; Слышкин 2000). Для Н.А. Красавского, О.И. Митрофановой концепт – это мыслительная единица сознания (Красавский 2001; Митрофанова 2003). З.Д. Попова и Н.Л. Стернин считают концепт комплексной мыслительной единицей, которая в процессе мыслительной деятельности актуализирует свои различные признаки и слои (Попова, Стернин 2000: 11). Как видно из выше приведённых определений, концепт считается – единицей сознания, которая получает своё выражение в языке. В структуре концепта выделяют понятийный, образный и ценностный компоненты (Воркачёв 2002; Карасик, Слышкин 2001). Концепт группируется вокруг некой ценностно акцентированной точки сознания, от которой расходятся векторы ассоциаций. Ядро концепта составляют наиболее актуальные ассоциации, менее актуальные – его периферию. Несмотря на разнообразие толкования концепта исследователи едины в том, что концепт – это условная ментальная единица, которая не существует вне мышления и материализуется при помощи языка, посредством слова. Концепт как категория, существующая в сознании и реализующаяся в языке, служит посредником между индивидуальным и коллективным сознанием, хранилищем не только индивидуального знания, но и знания общего для всего человечества, является конденсатором общечеловеческого опыта. Концепт, явление непосредственно нами не наблюдаемое и отмеченное высокой степенью абстрактности, реален, он обеспечивает связь между общим и индивидуальным, «между духом и душой». Одной из проблем в исследовании концептов является вопрос о соотношении концептов и единиц языка. Каждому концепту и каждому его аспекту не обязательно будет соответствовать конкретная языковая единица. Существует языковая единица (слово, словосочетание, предложение), которая выражает концепт наиболее полно и используется как имя концепта. Любой концепт способен реализоваться в различной знаковой форме. В любом случае концепт соотносится более чем с одной лексической единицей, для концепта характерно наличие множества «входов», т.е. единиц языка, с помощью которых он актуализируется в сознании своего носителя (Слышкин 2000; Карасик, Слышкин 2001). Другой проблемой при исследовании концептов является соотнесение концепта с одним из терминов дихотомии значение/смысл. Воркачёв соотносит концепт со значением (Воркачёв 2002). Вероятно потому, что при рассмотрении концепта лингвокульторологически, концепт психологизируется и отождествляется с представлением. При этом смысл и значение меняются местами: концепт денотата замещается денотатом – типовым образом, представляющим класс в нерасчленённой полноте признаков. Ю.С. Степанов и В.А. Маслова придерживаются этой же точки зрения: значение слова – это тот предмет или предметы, к которым это слово в соответствии с нормами данного языка применимо, а концепт – это смысл слова (Маслова 2005: 29; Степанов 1997: 41). Исследователь общечеловеческих концептов А. Вежбицкая отождествляет концепт со смыслом (Вежбицкая 1993). В контексте нашей работы представляется подходящим следующее разграничение этих трёх терминов: значение слова – это то общее, узуальное содержание, которое носитель языка связывает с данным звучанием, данным словом. Смысл – это то окказиональное, зависимое от контекста содержание, которое вкладывается в слово. Под концептом мы предлагаем понимать смысл слова, но узуальный, глобальный, так как концепт не связан с одним словом, может быть выражен разными языковыми единицами, определяется контекстом культуры, как мыслительная единица сознания он может быть переводимым на другие языки, иметь транслингвальный характер. (Определения «узуальный» и «окказиональный» мы предлагаем понимать в терминологии Г.Пауля). Концепты типологизируются с разных точек зрения: 1) с точки зрения их лингвистического оформления (лексические, фразеологические и т.д.); 2) с точки зрения дискурса как среды их существования (обиходные, научные, художественные); 3) с точки зрения их актуальности (универсальные, этнические, групповые, индивидуальные). Индивидуальные концепты богаче, ярче и разнообразнее коллективных, потому что в концептосферы отдельных индивидов может включаться большое количество оригинальных элементов, так как индивидуальные концепты помимо общеязыкового значения получают некоторое дополнительное приращение смысла. Авторский концепт – частичное переосмысление или варьирование общекультурного концепта. Поэтическое слово, пройдя множественные процессы рассеяния и кристаллизации смысла, способно преобразоваться в концепт. А концепт рождается как образ (подобно поэтическому слову), но, появившись в сознании человека, этот образ способен продвигаться по ступеням абстракции. Поэтому можно сказать, что поэтическое слово и авторский концепт имеют общие черты. Как в структуре поэтического слова, так и концепта выделяются образный и ценностный компоненты. И концепт, и поэтическое слово группируются вокруг некой ценностно акцентированной точки сознания, от которой расходятся векторы ассоциаций. Концепт и поэтическое слово эмоционально переживаются и оцениваются. Как для образования концепта, так и поэтического слова базой может служить лишь то, что пропущено через себя и оценено. Оценивается и пропускается через себя лишь то, что эмоционально и/или духовно значимо для человека. Этот момент оценивания является общим и для образования поэтического слова и концепта. Смысл авторского концепта также может «кристаллизоваться» и «рассеиваться». Несмотря на общие черты, концепт и поэтическое слово имеют одно существенное отличие: если какое-либо поэтическое слово, отмеченное высокой эмоциональностью и образностью, может появиться в творчестве лишь однажды, то авторский концепт будет появляться и получать репрезентации через различные поэтические слова либо на протяжении определённого произведения, цикла и т.д., либо на протяжении всего творчества поэта. Поэтическое слово – это скорее одноразовое явление, в котором связываются в одно целое образ, смысл и звучание, а авторский концепт – это ментальное многомерное образование, для которого образ и смысл являются доминантными признаками, а звучание играет второстепенную роль (из-за возможности репрезентаций через различные звучания). 5. Об исследовании поэтического слова Понимание поэтического текста предполагает неизбежное столкновение с герменевтикой. В настоящее время в герменевтике существует многообразие подходов к исследованию текста, что порождает новые сложности при оценке особенностей художественного произведения, возникает впечатление бесконечной возможности бесконечного истолкования любого текста. Одним из методов, применяемых при исследовании поэзии и поэтического слова является метод интерпретации. Интерпретировать (от латинского interpretatio) – значит истолковать, объяснить литературное произведение, постичь его смысл, идею, концепт, извлечь из него максимум информации, как можно полнее познать не только то содержание, что заложено автором, но и то, которое потенциально содержится в нем, зачастую помимо авторской интенции. Г. Гадамер называет интерпретацией то, что никогда не достигнет окончательного посредничества между человеком и миром, и поэтому единственно подлинная непосредственность и данность – это то, что мы понимаем нечто как нечто (Гадамер 1991). Целью интерпретации является понимание, а интерпретация в филологии затрагивает две стороны: понять самому – объяснить и/или обосновать это понимание другим. Интерпретация имеет место там, где наличествует многообразие смыслов. Г. Гадамер предлагает для истолкования текстов метод «герменевтического круга», при котором осуществляется движение от смысла целого текста к его деталям и средствам выражения, а затем назад к целому, после чего следует новое возвращение к деталям и т.д. В.П. Литвинов считает, что для возникновения понимания необходимы не только часть текста и он сам как целое, но и нечто третье. Это третье – герменевт, который наделяет смыслом этот круг. Но для того, чтобы его понимание могло претендовать на объективность, необходимо, чтобы исследователь понимал текст не для себя, а для другого. Целью понимания должен стать другой (Litvinov 2002). Но в последнее время в лингвистике иногда говорят не о круговом, а о спиральном движении понимания, так как явления, между которыми маятникообразно движется понимание, подвергаются постоянной коррекции и уточнению (Богин, Bolten 1985). «…герменевтический круг всё время повторяется и в объёме схемного пространства работает как спираль, а не полный замкнутый круг» (Богин wwwб, ч.4). О герменевтической спирали писал и Рикёр, об этом в своей статье упоминает И.С. Вдовина: «…Рикёр противопоставляет спиралевидную интерпретацию, где истолкование движется по герменевтической дуге, как части спирали, берущей начало в жизни, проходящей через литературное (или) историческое произведение и его читателя, а затем возвращающейся в жизнь. Части спирали и есть этапы герменевтического понимания, имеющего целью воссоздание непрерывности духовного опыта человечества, приобщение каждого нового поколения людей к культуре прошлого и передачу его будущим поколениям» (Вдовина 1996). Центральное значение в лингвистике, ориентированной на работу со смыслами текста, придаётся рефлексии. Рефлексия определяется как связка между наличным опытом и осваиваемым гносеологическим образом; при этом образ «окрашивается» опытом, а отношение к опыту меняется, что приводит к превращению рефлексии в еще один, наряду с чувственностью, источник опыта. Рефлексия есть также обращение сознания на опыт, повторное прохождение уже пройденного мысленного пути. Рефлексия одновременно обращена и «вовнутрь» – на нашу субъективность, и вовне – на то, что мы хотим освоить. Другим методом, который мы предлагаем для исследования поэтического слова, является метод конкорданса. Словарь конкордансов является важным инструментом изучения языка писателя. Под термином «конкорданс» в лексикографии понимается список примеров употребления слова в контексте фиксированной длины (Большой толковый словарь русского языка 1998: 449; American Heritage Dictionary 1985: 306). Словари конкордансов включают примеры употреблений всех слов в отдельном произведении или во всём творчестве писателя. Устройство словаря- конкорданса довольно просто: словарным входом служит словоформа, пример имеет фиксированную длину, поэтому концы приводимого контекста обычно обрезаются, пример сопровождается индексом, по которому можно найти конкорданс в тексте произведения. Применение данного метода при исследовании поэтического слова обусловлено тем, что он показывает его (поэтического слова) ближайшую дистрибуцию и звучание. Поэтическое слово отличается от лексемы, прежде всего тем, что это слово звучащее. Поэтическое слово в его поэтичности реально только в стихе, где наблюдается цельность его звучания и значения. О сочетании звучания и значения слова в поэзии Р. Якобсон сказал следующее: «…эквивалентность в области звучания, спроецированная по последовательности в качестве конституирующего принципа, неизбежно влечёт за собой семантическую эквивалентность…» (Якобсон 1975: 218). Именно конкорданс предъявляет поэтическое слово не как лексему, а в его поэтичности. При таком подходе «музыка звучащих лексем» (термин В.Абрахама: Abraham 1998: 154–156) может стать методом лингвистического анализа. На втором шаге путём интерпретации анализируется контекстуально преобразуемый смысл. Например: 1) Himmel leicht von zahllos Engeln небо легко от бесчисленных ангелов - бесплотность и духовная сущность ангелов(R.M.Rilke «Vor Weihnachten») 2) die erste Reihe schreiender Engel первый ряд кричащих ангелов - надрывность и напряжённость крика ангелов (R.M.Rilke «Für eine Freundin») 3) Jubel und Ruhm aufsinge zustimmenden Engeln восторг и славу воспою соглашающимся ангелам - радость и восторг лирического героя (R.M.Rilke «Die X. Duineser Elegie») 4) ein Wissender sein, dieser reißende Gott знающий, этот хищный бог -(R.M.Rilke «Fünf Gesänge» III) 5) Gott, der Reim rauscht noch in meinem Ohr бог, стих журчит в моих ушах -повтор r указывает на звук (R.M.Rilke «Das Stunden-Buch») 6) Garten und Gut grenzt gerade an Gott сад и имение граничит прямо с богом - доброта бога (R.M.Rilke «Ich fürchte mich so vor der Menschen Wort») 7) Ein jeder Engel ist schrecklich каждый ангел ужасен - повтор e указывает на зажатость и подавленность (R.M.Rilke «Die 1. Duineser Elegie») 8) lächelnder Engel, fühlende Figur улыбающийся ангел, чувствующая фигура - мягкость, доброта, благосклонность ангела (R.M.Rilke «L′ ange du meredien») 9) nichts ist so stumm wie eines Gottes Mund ничто так не немо как уста бога - подчеркивается молчание бога (R.M.Rilke «So angestrengt die starke Nacht») 10) des leichten Gottes unendlich leise, leitende Berührung легкого бога бесконечно тихое направляющее прикосновение - подчёркнуты мягкость и доброта бога (R.M.Rilke «Orpheus. Eurydike. Hermes.») В целом метод, предлагаемый нами для исследования поэтического слова, можно определить как метод контекстуального анализа, который состоит из двух частей: 1) конкорданс; 2) интерпретация. Новым при этом является применение метода конкорданса. Ключевым моментом остаётся исследование процессов рассеяния и кристаллизации смысла, а использование метода конкорданса на первом этапе исследования поэтического слова имеет свои преимущества: 1) предъявляет поэтическое слово в его поэтичности, без отрыва от контекста, 2) позволяет определить процессы, происходящие со смыслом (кристаллизация или рассеяние). На завершающем этапе позволяет проверить правильность и полноту проведённой интерпретации. Подведём краткий итог. Поэтическое слово имеет ряд отличительных особенностей от словарного слова, которые необходимо учитывать при его анализе. Наиболее обычное различение значения и смысла как содержания, зафиксированного за словом в языке, и содержания, получаемого словом в употреблении, может быть принято для анализа поэтического слова. Необходимо уточнить: поэтический смысл определяется в поэтическом контексте. В поэтическом тексте слово реализует свое максимальное содержание. Процесс наращивания смысла на базе слова можно определять как кристаллизацию смысла, но необходимо анализировать сопровождающий кристаллизацию процесс рассеивания. Авторский концепт в поэтическом тексте реализуется в поэтическом слове. Метод конкорданса является важным элементом при исследовании поэтического слова, так как наглядно показывает поэтичность, единство звучания и смысла поэтического слова. Библиографический список: 1. Алимурадов О.А. О двух аспектах бытия смысла // Вестник ПГЛУ. - №2, 2002. -С. 40–42. 2. Арнольд И.В. Стилистика современного английского языка. Уч. пособие. - М.: Просвещение, 1990. - 300 с. 3. Арнольд И.В., Андреева Г.В. Лексическое варьирование в контексте контраста.// Значение и его варьирование в тексте: сб. научн. тр. - Волгоград: ВГПИ, 1987. - С. 3–11. 4. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. - М: Сов. энциклопедия, 1969. - 607 с. 5. Бахтин М.М. К методологии гуманитарных наук // М.М.Бахтин. Эстетика словесного творчества. - М.: Искусство, 1979. - С.361–373, 409–412. *1 6. Богин Г. И. Переход смыслов в значения. // Понимание и рефлексия. - Тверь: изд-во ТГУ, 1993а. - С. 8–16 7. Богин Г. И. Субстанциальная сторона понимания текста. - Тверь: Изд- во ТГУ, 1993б. - 138 с. 8. Богин Г. И. Интерпретация текста. - Тверь: Изд-во ТГУ, 1995. - 40 c. 9. Богин Г.И. Методологическое пособие по интерпретации художественного текста (рукопись)//www.auditorium.ru/books/113/a 10. Богин Г.И. Обретение способности понимать: Введение в филологическую герменевтику.//www.pall.hoha.ru /learn/03.htm/ б 11. Вдовина И.С. Феноменолого–герменевтическая методология анализа произведений искусства.//Эстетические исследования: методы и критерии. - М.: ИФ РАН, 1996. - С. 139–159. * 12. Вебер М. Основные социологические понятия // Вебер М. Избранные произведения. - М.: Прогресс, 1990. - С. 602–643. 13. Вежбицкая А. Семантика, культура и познание: общечеловеческие понятия в культуроспецифичных контекстах. // Thesis, 1993, вып. 3. - с. 185–206. 1 Работы, помеченные символом *, в основном тексте цитируются без указания страниц, так как мы при исследовании мы пользовались их электронным вариантом. 14.Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. - М.: Изд-во Академии наук СССР, 1963. - 255 с. 15.Виноградов В.В. Основные типы лексических значений слова //Виноградов В.В. Избранные труды. Лексикология и лексикография. - М.: Наука, 1977. - С. 162–192. 16.Винокур Г.О. Филологические исследования: Лингвистика и поэтика. - М.: Наука, 1990. - 451 с. Винокур Г.О. О языке художественной литературы. - М.: Высшая школа, 1991. - 448 с. Витгенштейн Л. Логико-философский трактат // Философские работы. Ч. 1. - М.: «Гнозис», 1994а. - с. 1–73. Витгенштейн Л. Философские исследования // Философские работы. Ч. 1. - М.: «Гнозис», 1994б. - С. 80–130 17. Волошинов В.Н. (Бахтин М.М.) Слово в жизни и слово в поэзии // Бахтин под маской. Вып. 5 (1). - М.: Лабиринт, 1996. - С. 60–87 18. Воркачев С. Г. Лингвокультурология, языковая личность, концепт: становление антропоцентрической парадигмы в языкознании // Филологические науки, 2001 - № 1. - С. 64–72. 19. Воркачев С. Г. Концепт счастья в русском языковом сознании: опыт лингвокультурологического анализа.-Краснодар: Изд-во КГУ, 2002.-142 с.* 20. Воркачев С. Г. Концепт как «зонтиковый термин» // Язык, сознание, коммуникация. Вып. 24. - М.: Макс-Пресс, 2003а - С. 5–12. 21. Воркачев С. Г. Культурный концепт и значение // Труды Кубанского государственного технологического университета. Сер. Гуманитарные науки. Т. 17, вып. 2. - Краснодар: Изд-во КГТУ, 2003б - С. 268–276. 22. Выготский Л. С. Мысль и слово // Психология развития как феномен культуры. - Москва: Изд-во практич. психологии, Воронеж: НПО Модэк, 1996. - С. 393–470. 23. Гадамер Г.Г. Язык и понимание // Гадамер Г.Г. Актуальность прекрасного. - М.: Искусство, 1991. - С. 43–60. 24. Гадамер Г.Г. Философия и поэзия // Гадамер Г.Г. Актуальность прекрасного. - М.: Искусство, 1991а. - С. 116–126. 25. Гальперин И.Р. Информативность единиц языка. Пособие по курсу общего языкознания. - М.: Высшая школа, 1974. - 175 с. 26. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. - М.: Наука, 1981. - 139 с. 27. Гинзбург Л. Тынянов – литературовед.// Гинзбург Л. Записные книжки. Воспоминания. Эссе. - СПб: Искусство-Спб, 2002. - С. 446–466. 28. Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. - М.: Прогресс. 1984. - 397 с. 29. Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. Т.1. Пер. с нем. А.В. Михайлова. - М.: Дом интеллектуальной книги, 1999. - 336 с. 30.Засеева Г.М. Лексико-семантические средства создания связности поэтического текста (на материале «Дуинских элегий» Р.М. Рильке). - Владикавказ: Изд-во СОГУ, 2003. - 204 с. 31.Звегинцев В.А. Предложение и его отношение к языку и речи. - М.: Изд-во Московского ун-та, 1976. - 307 с. 32.Звегинцев В.А. Мысли о лингвистике.- М.: Изд-во МГУ, 1996. - 336 с. 33. Карасик В.И., Слышкин Г.Г. Лингвокультурный концепт как единица исследования // Методологические проблемы когнитивной лингвистики: Сб. науч. тр. / Под ред. И.А.Стернина. - Воронеж: ВГУ, 2001. - С. 75–80. 34. Кобозева И.М. "Смысл" и "значение" в "наивной семиотике". // Логический анализ языка. Культурные концепты. - М.: Наука, 1994. - С. 183–186. 35. Красавский Н.А. Динамика эмоциональных концептов в немецкой и русской лингвокультурах: Автореф. дисс. д-ра филол. наук. - Волгоград, 2001. - 38 с. 36. Леонтьев А.Н. Избранные психологические произведения. В 2-х т. Т.1. – М.: Педагогика, 1983. - 392 с. 37.Литвинов В.П. О статусе лингвистического факта // Исследования по теории немецкого языка // ПГПИИЯ. – Пятигорск, 1973. – С.3-12. 38.Литвинов В.П. Типологический метод в лингвистической семантике. - Ростов-на-Дону: Изд-во РГУ, 1986. - 168 с. 39. Лосев А.Ф. Вещь и имя.//Личность и абсолют. - М.: МГПИИЯ им. М. Тореза, 1999. - С. 306–376. * 40. Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста //Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии. - СПб.: Искусство-СПб, 1996. - С. 18–131. 41.Лурия А.Р. Язык и сознание. - М.: Изд-во МГУ, 1998. - 336 с. 42.Маслова В.А. Когнитивная лингвистика. Уч. Пособие. - Минск: ТетраСистемс, 2005. - 256 с. 43.Мельников Г.П. Системология и языковые аспекты кибернетики. - М.: Сов. Радио, 1978. - 368 с.* 44. Митрофанова О.И. Понятие концепта и его эволюции на примере концепта вера // II Международные Бодуэновские чтения: Казанская лингвистическая школа: традиции и современность. Труды и материалы: В 2 т. - Казань: Изд-во Казан. ун-та, 2003. - Т. 1. - С. 163–165. 45. Новиков А.И. Семантика текста и её формализация. - М.: Наука, 1983. - 214 с. 46. Новиков А.И. Смысл: семь дихотомических признаков. //www.newasp.omskreg.ru/intellect/f52.htm. 47. Павиленис Р.И. Проблема смысла. Современный логико-философский анализ языка. - М.: «Мысль», 1983. - 286 с. 48.Пауль Г. Принципы истории языка. - М.: Изд-во иностранной литературы, 1960. - 500 с. 49. Полиниченко Д.Ю. Естественный язык как лингвокультурный семиотический концепт: Автореф. дисс канд. филол. наук. - Волгоград, 2004. - 22 с. 50. Попова З.Д., Стернин И.А. Язык как национальная катина мира. - Воронеж: Изд-во ВГУ, 2000. - 59 с. 51. Потебня А.А. Из записок по русской грамматике. Т 4. Вып. 2. Глагол. - М.-Л.: Изд-во Академии Наук СССР, 1941. - 318 с. 52. Потебня A.A. Мысль и язык. - Киев: Синто, 1993. - 192 с. 53. Потебня А.А. Представление, суждение, понятие. // Потебня А.А. Мысль и язык: Собр. тр. - М.: Лабиринт, 1999. - С. 122–155. 54.Потебня А.А. Психология поэтического и прозаического мышления// Потебня А.А. Слово и миф. – М., 1989. – С.201-235. 55. Розенталь Д.Э., Теленкова М.А. Словарь-справочник лингвистических терминов. - М.: Астрель Аст, 2001. - 624 с. 56. Слышкин Г.Г. От текста к символу: лингвокультурные концепты прецедентных текстов в сознании и дискурсе.-М.: Academia, 2000.- 128 с. 57. Степанов Ю.С. В мире семиотики // Семиотика: Антология. - М.:Акад. проект, 2001. - С. 5–42. 58. Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования - М.: Школа «Языки русской культуры», 1997. - 824 с. 59. Стернин И.А. Лексическое значение слова в речи. - Воронеж: Изд-во Воронежского университета, 1985. - 171 с. 60. Сулейменова Э.Д. Понятие смысла в современной лингвистике. - Алма-Ата, 1989. - 160 с. 61. Сусов И.П. Семантические функции основных лингвосемиотических объектов // Предложение и текст в семантическом аспекте. - Калинин: Изд-во КГУ, 1978. - С. 122–138 62. Тынянов Ю.Н. Проблема стихотворного языка. - М.: Сов. писатель, 1965. - 302 с. Тынянов Ю.Н. Иллюстрации // Поэтика. История литературы. Кино. - М.: Наука, 1977. - С. 310–318. 63. Фреге Г. Смысл и денотат //Семиотика и информатика, Вып. 8 - М.: ВИНИТИ, 1977. - С. 181–210. 64. Хайдеггер М. Бытие и время. Пер. с нем. В.В. Бибихин. - М.: «Ad Marginem», 1997. - 451 с. 65. Ходасевич В. Глуповатость поэзии // Октябрь № 4, 1991. - С. 197–200. 66.Черкасова И.П. Лингвистический анализ элегий Р. М. Рильке (лексика и синтаксис «Дуинских элегий»): Дисс. канд филол. наук. - Пятигорск, 1997. - 242 с. 67. Черкасова И.П. Концепт «ангел» и его реализация в тексте: Дисс. докт. филол. наук. - Армавир, 2005. - 296 с. 68.Чудаков А.П. Комментарии // Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. - М.:Наука, 1977.- С. 501-507. 69. Щедровицкий Г.П. Смысл и значение. // Проблемы семантики. - М.: Наука, 1974. - С. 76–111. 70. Щедровицкий Г.П. Знак и деятельность. – т.1, М.: Восточная литература, 2005. - 464 с. 71. Щедровицкий Г.П. Знак и деятельность. – т.2, М.: Восточная литература, 2005. - 352 с. 72.Якобсон Р. Лингвистика и поэтика // Структурализм «за» и «против». - М.: Прогресс, 1975. - С. 193–230. 73.Abraham W. Linguistik der uneigentlichen Rede. Linguistische Analysen an den Rändern der Sprache. - Tübingen: Stauffenburg Verlag, 1998. - 360 S. 74.Bolten Jü. Die hermeneutische Spirale. Überlegungen zu einer integrativen Literaturtheorie// Poetica 17 (1985), H 3/4: //www.uni- essen.de/einladung/Vorlesungen/hermeneutik/hzirkel.htm 75.Cassirer E. Philisophie der symbolischen Formen. Bd II. Das mythische Denken. - Berlin: Bruno Cassirer Verlag, 1925. - XVI + 320 S. 76.Cassirer E. Philosophie der symbolischen Formen. Bd III. Phänomenologie der Erkentnis. - Berlin: Bruno Cassirer Verlag, 1929. - XII+559 S. 77.Cassirer E. Symbol, Technik, Sprache. Aufsätze aus den Jahren 1927–1933. - Hamburg: Felix Meiner Verlag, 1985 // Philosophische Bibliothek.Bd.372. - XXXII+222 S. 78.Cassirer E. Zur Logik der Kulturwissenschaften. Fünf Studien. - Darmstadt: Wissenschaftliche Buchgesellschaft, 1980. 4 unver. Aufl. - +128 S. 79.Cassirer E. Wesen und Wirkung des Symbolbegriffs. - Darmstadt: Wissenschaftliche Buchgesellschaft, 1976. 5 unver. Aufl. - +230 s. 80.Hacks P. Die Massgaben der Kunst. - Berlin: Henschelverlag Kunst und Gesellschaft, 1978. - 423 S. 81. Litvinov V.P. Zu Werner Abrahams Poetik (Rezension und kritisch- analytische Würdigung) // Вестник Пятигорского Государственного Лингвистического Университета - №3, 2002 - с. 49–52. 82. Luhmann N. Soziologische Aufklärung. - Opladen, Westdeutscher Verlag, 1970, Bd. I, Bd.II. 83.Luhmann N. Sinn als Grundbegriff der Soziologie // J.Habermas u. N.Luhmann. Theorie der Gesellschaft oder Sozialtechnologie. - Was leistet die Systemforschung? -Frankfurt a. M.: Suhrkamp, 1971. - s. 25–100. 84.Schmidt W. Lexikalische und aktuelle Bedeutung. Ein Beitrag zur Theorie der Wortbedeutung. - Berlin, Akademie-Verlag, 1967. - 129 S. 85.Schütz A. Der sinnnhafte Aufbau der sozialen Welt. Einleitung in die verstehende Soziologie. - Wien, Kempsky, 1932. Список использованных словарей: 86.Большой толковый словарь русского языка. - СПб: Норинт, 1998. - 1536 с. 87. Лингвистический энциклопедический словарь. - М.: Сов, энциклопедия, 1990. - 685 с. 88.Советский энциклопедический словарь. - М.: Сов. Энциклопедия, 1984. - 1600 с. 89.American Heritage Dictionary. Second College Edition. - Houghton Mifflin Company, Boston. - 1985. - 1568 p. 90.Duden Deutsches Universalwörtebuch. - Manheim; Wien; Zürich: Bibliographisches Institut, 1983. - 1504 S. 91.Longman dictionary of contemporary English. Third edition.-1995.-1668 p. Выходные данные: Герменевтика поэзии: коллективная монография / Под ред. И.П. Черкасовой. – Армавир: РИЦ АГПУ, 2007. – С. 17-48.

В лексике книжных стилей есть слова, которые называют поэтическими. На первый взгляд признание каких-то слов специфически поэтическими может показаться странным: ведь современные поэты активно пользуются самыми разными категориями лексики – и книжной, и (очень широко) разговорной, и просторечной (о содержании этих терминов см. на с. 126 и 128) и даже специальной. Тем не менее в современных поэтических текстах есть слова, которые являются характерными именно для языка поэзии. Показательно, что авторы современного "Словаря синонимов русского языка" под ред. А.П. Евгеньевой снабжают поэтические слова пометой "трад.-поэт." (традиционно-поэтическое), подчеркивая тем самым, что традиция использования в поэзии особых, присущих только ей (или наиболее свойственных именно ей) слов жива. К поэтическим словам относятся: жребий ("судьба, участь"), муза, державный, отчий, дубрава ("лес вообще"), очи, лазурь, лазурный, несказанный, родимый, алеть, багряный, сладостный, венчать ("украшать венком"), воспеть, жемчужный, рдеть, рдяный, клик, вещий, грядущий*, немолчный, ниспослать, вослед, ладья, лоно, хрустальный ("ясный, чистый, прозрачный"), светило, долу, кров ("защита, покров"), обагрить, о!, пламень и др. Некоторые из них имеют архаичный оттенок (в толковых словарях к ним дается помета "устар.", помимо пометы "поэт."). Это такие слова, как долу, жребий, муза, вослед, лоно, ниспослать, ладья, пламень, чело и некот. др. Именно эти слова в большинстве своем и используются главным образом в поэзии, тогда как другие – лазурный, несказанный, грядущий, сладостный, багряный, рдеть и т.д. – можно найти и в художественной прозе, и в публицистике. Строго говоря, эти последние утрачивают свою преимущественную закрепленность за поэзией и лирической прозой, смыкаются с другими торжественными высокими словами (поэтому в разделе, посвященном использованию лексики книжных стилей, они рассматриваются без специального указания на то, что являются и поэтизмами).

Смотрите также:

«Русский язык и культура речи ». под редакцией профессора В. И. Максимова. Рекомендовано Министерством.ПРЕДИСЛОВИЕ. Глава I. Речь в межличностных и общественных отношениях.

Русский язык и культура речи . Речь и взаимопонимание. На процесс взаимопонимания в речевом общении существенное влияние оказывают некоторые особенности использования языка в речи .

Русский язык и культура речи . Культура речевого общения. Под культурой речевого общения понимается такой отбор и организация языковых средств, которые способствуют наиболее эффективному достижению поставленных задач в данной сфере речевых ...

Русский язык и культура речи . Три основных типа взаимодействия участников диалога в русском языке .Итак, диалогическое единство обеспечивается связью различного рода реплик (формулы речевого этикета, вопрос – ответ, добавление, повествование...

Русский язык и культура речи . Структура речевой коммуникации. Будучи актом коммуникации, речь всегда обращена к кому-либо.

Русский язык и культура речи . Установление (поддержание) деловых контактов.Коммуникативная установкаопределение социального и ролевого статуса участников общения, установление социально-речевого контакта.

Русский язык и культура речи . Речь , ее особенности.К речи относят также продукты говорения в виде речевого произведения (текста), фиксируемого памятью или письмом.

Значительное место в учебнике занимает материал, связанный с культурой речевого общения и с оформлением служебной документации. Учебник нацелен на представление современных взглядов, касающихся русского языка и культуры речи в начале XXI в...

Пожалуй, не существует таких групп слов, которые имели бы преимущестенное употребление во всех жанрах художественного стиля. Но можно назвать некоторые лексические группы, характерные для определенных жанров художественной литературы. Так, издавна выделяется поэтическая лексика (поэтизмы), используемая стихотворцами, особенно нашего классического прошлого. Например, утреннюю зарю иносказательно называли аврора: Пора , красавица , проснись: / Открой сомкнуты негой взоры / Навстречу утренней авроры , / Звездою севера явись! (А. Пушкин). Витией называли человека, искусного в красноречии, оратора: О чем шумите вы , народные витии ? / Зачем анафемой грозите вы России? (А. Пушкин). Дары, изобилие даров назывались даровитостью: Кругом природы даровитость , / Трав благовонье , злачность их , / Деревьев тень и плодовитость. / Бразды колосьев золотых (П. Вяземский).

Поэтизмами были многие старославянские эквиваленты русских слов, например: Бразды пушистые взрывая , /Летит кибитка удалая (А. Пушкин); И обессилена , томна , / Главой поникнула она (Е. Баратынский); Он въехал на широкий двор. / Все пусто... будто глад иль мор / Недавно пировали в нем (М. Лермонтов ); Они [воды ] гласят во все концы: / "Весна идет! Весна идет"! (Ф. Тютчев); Вокруг него [царя ] сверкает злато , / Алмазы , пурпур и багрянец (Н. Гумилев).

Разновидностью поэтизмов являются народно-поэтические слова, употребляемые традиционно в сфере народного творчества: бесталанный — несчастный, неудачливый (Заест он его теперь; заест человека совсем. Староста теперь его забьет. Экой бесталанный , подумаешь , бедняга!.. И за что его терпит! — И. Тургенев); витязь — храбрый, доблестный воин (Впереди перед другими понесся витязь всех бойчее , всех красивее. — Н. Гоголь); гой ecu — междометие, используемое для усиления обращения (Ох, ты гой ecu , царь Иван Васильевич! Про тебя нашу песню сложили мы. — М. Лермонтов).

Обсуждая вопрос лексического предпочтения в художественной литературе, стоит обратиться к жанру исторического романа, для которого характерно употребление таких разрядов лексики, как историзмы и архаизмы. Например, в романе В. Яна "Чингисхан" Киевская Русь показана в момент ее военного столкновения с завоевателями-кочевниками. Автор в немногих словах показал ее внутреннее положение, раскрыл социальные причины поражения русского войска в битве при реке" Калке, используя историзмы, относящиеся чаще всего к общественно-политической и военной лексике того времени (воевода, дружинники , смерды , лучники , пешцы и др.), реже — к бытовой (русские князья совещаются в гриднице , их ноги прикрывают онучи из простого рядна ).

Для воссоздания колорита прошлого Ян использует и архаизмы. Их немного, и почти все они понятны читателю без пояснений. С их помощью автор стилизует речь персонажей. Например:

Исполните полки , — обращаются половцы к русским князьям. — Придите в нашу степь! Обороните нас! Помогите прогнать злых недругов. Князь галицкий Мстислав Удалой, призывая князей к решительным действиям против пришельцев, восклицает: Разграбили... [враги] вежи (юрты) половецкие , заполонили и жен , и коней , и скот... Так заполонились , что не знают , куда девать свой полон , и поставили свои богатые товарища (склады) у Лукоморья (побережье Азовского моря), на берегах Хазарского (Черного) моря. Рассказывая от имени дервиша о событиях в Киевской Руси, автор своеобразно стилизирует его речь, включая в нее древнерусские эквиваленты современных слов. Так, войско он называет ратью , слуг — отроками , съезд — снемом , знамя — стягом , лодки — ладьями , тяжелых коней — ратаями , здание — хоромами , забор — тыном , путь — шляхом.

Использование архаизмов может относиться даже к топонимическим наименованиям. Было бы излишним "осовремениванием", если бы Ян употреблял такие названия, как Туркестан и Волга вместо Мавераннагр и Итиль. Известно, что слово "Туркестан" получило широкое распространение гораздо позднее периода монгольских завоеваний, а "Волга" не употреблялось в языке тюркских народов. Древнерусские люди окрестили причерноморские степи Диким полем; сквозь призму такого названия современный читатель ощущает и малолюдность этих мест, населенных лишь воинственными кочевниками, и страх русских землепашцев перед враждебной силой.