…Был конец 1724 года. Пётр I полулежал в креслах, сваленный внезапным недугом. Терпеливый и выносливый, привыкший к болям, он морщился, лицо его передёргивалось, а то вдруг успокаивался, обводя всех тёмными глазами.

Супруга его, рассеянно касаясь белокурых волос двух внуков царя - Петра и Наталии, - не сводила глаз с императора. Иногда он поднимал веки и ясным взором поводил вокруг. Вот они, его сподвижники! И коротко, с перерывами называл их имена, словно желая унести всех с собой…

Благороднейший из всех - фельдмаршал Борис Петрович Шереметев, царствие ему небесное!.. Хитрейший из хитрых - мин херц Меншиков… Долгорукие (Долгоруковы)… Древняя фамилия, у них и ума, и злости - в избытке… Князь Черкасский - устроитель моего города Санкт-Петербурга. - Он перевёл взгляд на внука. - Запоминай их, Петруша… Шафиров, Толстой Пётр. А вон тот, каланча в чёрном парике, - учёнейший муж Яков Брюс.

Помолчав, обратился к Брюсу:

Поспрошай: каково кумекает мой внук, - не ему ли придётся трон наследовать? Были у него два учителя, да только дурни, побил я их батогами и прогнал… Назначил учителем Остермана. Как смотришь на сие, Яков Вилимович?

Брюс кивнул, царь вновь перевёл взгляд на мальчика:

Че хмуро глядишь на меня? Боишься? Зря! Ну-ка отойди, встань подале… Да ты дюже велик, отрок… Ну-ка скажи, сколько будет пятью семь?.. А ещё: коли ветер с востока дует, куда корабль надобно вести?

Не ведаю, государь.

Эх ты, «не ведаю»…

Пётр I прикрыл глаза и надолго замолк. А Петруша и сестра его Наталия - голубоглазые, белокурые, словно два ангела, на лицах - ни слёзки, ни печали, только недоумение и робость, а ещё, может, страх…

К Рождеству Петру стало легче, священники, простые люди молились за его здоровье. А миновали морозные рождественские дни, подули ветры - улучшения не случилось. Пётр I перебирал бумаги, но как-то вяло…

Слева от смертного одра, чуть поодаль, стоял у мольберта человек с кистями в руках - торопился запечатлеть великую минуту: не было ни единого явления, в которое бы не вникал и не вносил своего толкования сей император. Ради поддержания живописцев сделал выставку Артамона Матвеева, а вельможам и сенаторам, князьям и графам повелел покупать те «кортыны». Художник Таннауэр писал картину с особым тщанием, вдохновением, широкой кистью - царь представлялся ему лежащим на плоту, который плывет через реку Стикс в царство Аида…

Нева в те дни стояла оледеневшая, горбатая, тёмная, словно тоже охваченная трауром. На домах колыхались печальные флаги, а по окраинам всё так же весело выглядывали раскрашенные голландские домики с цветными картинками, парусниками, букетами и даже женскими ликами.

В печаль погрузились стоящие вокруг. В то же время всех мучил вопрос: кто наследует трон? Отчего молчит государь и как его понять?

Но вот опять приоткрылись веки, блеснули живые тёмные глаза - и вновь помутились… Насовсем или нет?.. Впрочем, один глаз открыт, пугающе открыт… Петруша со страхом смотрит в него. Екатерина рыдает в голос. Меншиков в отчаянии теребит парик. А новгородский архиепископ, театрально воздев руки, восклицает:

На кого ты нас оставляешь, благодетель?!.. Восстань со смертного одра!..

Кирилл Разумовский усмехается: «Восстанет ежели, поглядит, что мы творим, что скажет?»

Шум и гвалт стоят несообразные с часом… В ужасе, в горестном изумлении пребывают сановники, вельможи, генералы.

Тут же и дети, отроки - Голицыны, Шереметевы, Черкасские, недоросли и отроковицы. «Что станется теперь?» - думает Наташа Шереметева, вспоминая, как пять лет назад вот так же величаво умирал её отец, а потом царь первым шёл за гробом, и плач стоял по всей Невской першпективе.

Марья Меншикова неотрывно глядит в лицо царя - как темны его власы и усы, как бледен лоб, лицо страдающее подёргивается. Отец её любимец императора, но что ждёт их теперь?

Заплакали внуки Петра I - Наталия и Пётр.

Раздалась музыка, послышался тихий хор женских голосов, навевающий мысли о вечном. О вечном - и о завтрашнем дне: кто наследует царю-исполину? Окаменев, вслушиваются в последние его слова. Но услышаны лишь два слова: «Отдайте всё…» И Пётр I испустил дух. Кому отдать всё? На кого надёжа?

Один глаз совсем закрылся, а второй - смотрит грозно и мертво. Неужто Всевышний, сам пославший сего великана на землю, отступился и перекрестил его в последний раз?..

И вот уже восьмёрки лошадей в чёрных епанчах, золотая с чёрным колесница, генералы, сановники, князья и графы двинулись по ровной стрельчатой дороге к Петропавловскому собору. Шествием, как и всей церемонией, распоряжается Яков Брюс. Учёный, изобретатель, знаток политеса, обожающий царя, он не отводит взгляда от мёртвого лица, словно заклинает, словно надеется на воскресение.

У него было написано тридцать листов и двадцать пунктов той церемонии, но вид его ужасен: худой как столб, в чёрном парике, камзол болтается. Бальзамировать царя - тоже его дело. Кому ещё сие по плечу? Он делал чучела, лечил кавалерию, занимался алхимией, говорили, что пришил собаке ногу и чуть ли не оживил женщину, подобно египетской царице Изиде, которая собрала по кускам убитого мужа и воскресила.

Лядащий (нехороший. - Ред.) был февраль 1725 года. Месяц царь лежал на морозе, в гробу, обитом золотым глазетом, серебряными позументами, в камзоле, шитом серебром, при шпаге и с Андреевской лентой. Свидетель тех дней Нащокин писал: «1725 год началом своим зело неблагополучие России оказал… Я не могу от неискусства пера описать, как видим был общий плач… О погребении его великое множество за гробом, и всяк хотел помнить. Везде неутешная печаль стояла. Но распространяться о толикой печали недостаток моего воображения прекращает…»

В траур погрузилась ошеломлённая страна. И при дворе не утихали сетования, споры и пересуды: чья теперь очередь? Какая партия возьмёт верх? Сторонники Екатерины, малого Петра или немецкая партия? Многие, воспользовавшись оказией, хотели удалиться «в свои усадьбы и домы». Честолюбцы же, напротив, жаждали укрепиться в новой столице.

Брюс шагал по мощёной дороге, размышляя, как разумно строил свой город император. Планировал вместе с архитектором Трезини и особую роль отводил этой дороге к Петропавловскому собору. На той стороне Невы - увеселения, дворцы, а на этой - тюрьма и Петропавловский собор, место упокоения, доказательство тщеты усилий человеческих. Теперь в этом соборе будет захоронен творец сего града.

Брюсу или, может быть, Остерману пришёл в голову рассказ Лефорта о древнем рыцарском ордене, который исповедовал веру в Чашу Грааля, в то, что Христос с Магдалиной ушли к северу, не к югу, и потому надобно там искать Чашу Христову и Его кровь. Тайные люди предсказывали: там, среди белых ночей, под бледным солнцем, след Чаши Грааля, там не нужен свет, ибо там белая ночь. Не оттого ли Брюс, объехав Европу, изучив десятки языков, навсегда остался именно здесь, в царском граде белых ночей?.. А ещё тайные люди говорили, что гении, наделённые прозрением и волей, одержимые одной-единственной идеей, доживают лишь до полусотни лет, - так и Пётр I.

Брюс всматривался в помолодевшее лицо Петра. Смерть стёрла следы мучительного вопроса: победит ли он русскую косность, не свернёт ли страна после него на старую дорогу, не возьмут ли верх сторонники первой его супруги Евдокии Лопухиной да изменника-сына? И не выбросят ли дела его на свалку?

Ни о чём таком не догадывались ни Екатерина, ни другой наследник - десятилетний внук Петруша, хотя вокруг - нестроения, косые пересуды, взгляды…

Завтра соберётся Верховный совет и решит, кому наследовать трон. Члены его: Меншиков, Репнин, Апраксин, Толстой Пётр, Мусин-Пушкин, Василий Долгорукий, Яков Брюс, Дмитрий Голицын, Юсупов…

Один великий грек дерзал утверждать, что если ему дадут точку опоры, то он перевернёт земной шар, - Архимед был гениальным теоретиком. А на практике, в политике? Россия породила двоих человек, которые одной своей волей хотели перевернуть шестую часть суши. Петру это удалось при глухом недовольстве народа. В XX веке идёя Ленина обрела силу, масштаб, но - вызвала гражданскую войну. Увы! На практике великие замыслы кончаются худо: и тот и другой не дожили до 55 лет - человеческие силы имеют предел.

Спор, начатый у гроба первого императора, шёл много лет, не кончился он и теперь. Одни историки считают Петра I жёстким диктатором, напрасно поколебавшим стародавние законы. Другие видят в нём титана, давшего разбег России и ничуть не изменившего традициям, Православию.

Философы говорят: воспитателями Петра были не тихие бояре, а сам Всевышний, который вложил в него одержимость и веру в могущество страны, в то, что Россия станет великой морской державой. Первую свою морскую поездку царь совершил в Архангельск. Потом разузнал о славном городе Амстердаме, богатом оттого, что в порты его пристают парусники и суда с торговыми людьми. А как любил увлекательные рассказы о заморских странах!..

Петра редко видели в Кремле, он, как «летучий голландец», носился по европейским городам. «Что за царь у нас? - говаривали в Москве. - Не царь, а дьявол какой-то». Действительно, по южным рубежам Европы отправил он Бориса Петровича Шереметева (был тот старше Петра на 20 лет, знал языки и политес, мог договориться и с поляками, и с римским папой, и с мальтийскими рыцарями) - в предстоящей войне Петру были нужны союзники. По северным рубежам Европы царь отправился сам. Научился там мастерить, познал тайны судостроения, так что вернулся уже вооруженным знаниями мореходного дела.

Ещё раньше, пытаясь взять Азов с суши, потерпел поражение. Однако от поражений царь никогда не терялся, а просто делал выводы. В скором времени, построив корабли, подкрался к Азову с моря - и турки запросили мира.

После Амстердама и Венеции царь загорелся идеей построить город у впадения Невы в море, то бишь на болоте. Со всей страны свезли крепостных, работных людей - несть числа, сколько их трудилось и гибло. Город рос. И Пётр заставил Европу не просто считаться с ним, а уважать Россию. Теперь можно было померить силы и с молодым смельчаком, шведским королём Карлом XII.

Наводя новые, европейские порядки в России, царь повелел стричь бороды (или платить налог), обрезать длинные рукава, потому как они мешают работе…

Одержимый идеей поставить Россию вровень с Европой, он уже грезил увидеть подданных своих грамотными - ведь пока за Уралом только в монастырях умели читать-писать. Воеводам приказал открыть церковноприходские школы. Якову Брюсу велел учить черчению, математике и навигацкому делу недорослей и способных отроков.

Народ ворчал, ругмя ругал втихую царя, однако солдаты его уже полюбили за характер, энергию, а сподвижники преданно служили (хотя и не без ворчания), и образовалась их целая когорта. Они-то и приводили в действие сложную петровскую машину управления. А человеческие качества его покоряли. Он ел и пил немного - и всё замечал сквозь содержимое бокала.

Умный государь брал себе умных министров. Яков Долгорукий - один из немногих, кто говорил царю в лицо правду, делал упрёки. Когда Долгорукий высказал ему несогласие, Пётр (пишет Ключевский) расцеловал его, сказав: «Благий рабе верный! В мале был еси мне верен, над многими тя поставлю».

Историк В. О. Ключевский пишет так:

«Несчастье Петра было в том, что он остался без всякого политического сознания, с одним смутным и бессодержательным ощущением, что у его власти нет границ, а есть только опасности. Эта безграничная пустота сознания долго ничем не наполнялась… Недостаток суждений и нравственная неустойчивость при гениальных способностях и обширных технических познаниях резко бросались в глаза…

С детства плохо направленный нравственно и рано испорченный физически, невероятно грубый по воспитанию и образу жизни и бесчеловечный по ужасным обстоятельствам молодости, он при этом был полон энергии, чуток и наблюдателен по природе. Этими природными качествами несколько сдерживались недостатки и пороки, навязанные ему средой и жизнью…

Он умел своё чувство царского долга развить до самоотверженного служения, но не мог уже отрешиться от своих привычек, и если несчастья молодости помогли ему оторваться от кремлёвского политического жеманства, то он не сумел очистить свою кровь от единственного крепкого направителя московской политики, от инстинкта произвола. До конца он не мог понять ни исторической логики, ни физиологии народной жизни. Впрочем, нельзя слишком винить его за это: с трудом понимал это и мудрый политик и советник Петра Лейбниц… Вся преобразовательная его деятельность направлялась мыслью о необходимости и всемогуществе властного принуждения; он надеялся только силой навязать народу недостающие ему блага и, следовательно, верил в возможность своротить народную жизнь с её исторического русла и вогнать в новые берега. Потому, радея о народе, он до крайности напрягал его труд, тратил людские средства и жизни безрасчетно, без всякой бережливости.

Пётр был честный и искренний человек, строгий и взыскательный к себе, справедливый и доброжелательный к другим; но по направлению своей деятельности он больше привык обращаться с вещами, с рабочими орудиями, чем с людьми, а потому и с людьми обращался, как с рабочими орудиями, умел пользоваться ими, быстро угадывал, кто на что годен, но не умел и не любил входить в их положение, беречь их силы, не отличался нравственной отзывчивостью…»

Мог Пётр кулаком ударить, а мог и крепко расцеловать за добрый поступок. Никогда ранее таких царей на Руси не было.

Церковь? За снятие колоколов, за неисполнение им всех церковных обрядов царя поругивали, однако уважали за молитвенное отношение к священной истории, к Евангелию, за верность православию (хотя боялись латинства, протестантов, которые окружили царя в Лефортове, в Немецкой слободе).

…Миновали годы, уже не было на свете Петра, но споры о роли его в русской истории продолжались.

В XIX веке историк Погодин доказывал, что сын Петра, царевич Алексей, тоже был «великого ума и сильной воли». Увы! Царевич был слаб, шёл против отцовских новшеств, стоял за старую Русь, не спорил с теми, кто называл его отца «Антихристом». Нащокин написал книгу «О повреждении нравов в петровские времена», однако и он вынужден был признать: если бы Пётр не сделал такой рывок, Россия ещё 200 лет догоняла бы Европу.

Историк С. М. Соловьёв напоминал: не только простой народ и не только раскольники или вообще люди, не терпевшие преобразовательных идей, недовольны были Петром. Именитые дворяне тоже. Они не хотели отправлять своих детей в европейские школы, институты, это было не по нутру боярам-лежебокам. Пётр - не Архимед, но эту-то махину он сдвинул с мёртвой точки.

…И всё-таки, как бы ни изучали учёные-историки эпоху Петра Великого, что-то от них всегда ускользало, и что-то весьма важное. На наш взгляд, ускользало такое чувство, как страсть. Мысли можно прочесть в письмах и документах императора, но чувства!.. Царь жил чувствами, мечтой, страстями. Была у него жена, первая, были возлюбленные, но только в «Катеринушке» нашёл он то, без чего ему трудно было бы жить. Она могла унять его припадки (они начались оттого, что в пятилетнем возрасте на его глазах убивали его дядю), нервное подёргивание лица, внезапную слабость в голове. Наверняка и в любовных утехах они были равны. И оба прощали друг другу увлечения, ибо действительно любили, и страстно любили.

Была и ещё одна замечательная вещь в биографии Петра: он не играл в детстве в игрушки, он сразу начал с настоящих ботиков, с настоящих собственных солдат - своих друзей, мальчишек. И так же играючи взялся за дела государственные: ботик спустить на воду - то же, что соорудить корабль по аглицкому примеру, а вести его мог хоть бомбардиром, хоть капитаном…

ИГРА и СТРАСТЬ - главные свойства Петра I…

Но отчего всё же не назвал он своего преемника? Неужто хотел оставить супругу-немку?.. Или из-за болезни не успел произнести имя?.. Так и осталось сие тайной…

По-новому оценить роль Петра I в судьбе России и Европы - в этом суть "Петровских дней", которые проходят в Санкт-Петербурге в честь дня рождения первого русского императора (9 июня)

Великий реформатор Петр I в XVIII веке полностью изменил облик России, развернув ее лицом к Европе, расширив ее границы, построив новую столицу на Балтийском море - Санкт-Петербург, реорганизовав многое в государственном, экономическом, культурном укладе. Одни его боготворили, возводя в ранг Мессии, другие проклинали, считая Антихристом, потопившим страну в крови ради своих свершений.

До сих пор ученые ломают копья на страницах научных изданий, пытаясь постичь сложную натуру первого российского императора. К образу Петра I обращаются и деятели искусства. На киноэкране, например, личность царя оборачивается к зрителю разными гранями: венценосный плотник, неистовый богатырь, смекалистый весельчак, грозный деспот… Еще в 1937 году была снята грандиозная историческая эпопея "Петр Первый", в которой одна из самых противоречивых фигур русской истории представлена исключительно позитивными красками.

Сегодняшнее поколение кинематографистов не склонно столь однозначно трактовать образ Петра I. Об этом можно судить хотя бы по четырехсерийному телефильму известного режиссера Владимира Бортко, показанному незадолго до дня рождения Петра I. Это, прежде всего, история последней любви великого императора. Литературной основой фильма стал роман "Вечера с Петром Первым" маститого российского прозаика Даниила Гранина, который 12 лет проработал с уникальными документами и архивами, создавая свою книгу. Режиссер Владимир Бортко рассказывает:

"Из романа Гранина я узнал, что существовала некая девица Мария Кантемир, представительница европейской культуры, поскольку она - дочь царя Молдавии, наследница Палеологов по одной линии, а по другой - прямая наследница Тамерлана. Ничего себе биография! И мне показалось интересным "познакомить" Петра I с девушкой, которая не то чтобы равна ему, но она - единственный человек, который его понимает".

Умная, образованная, красивая Мария Кантемир - воплощение эмансипированной личности: она курит трубку, танцует танец живота… С такими подробностями, конечно, могут поспорить историки. "Однако художественный вымысел еще никто не отменял", - замечает Владимир Бортко.

"Глупо подходить к драматургическому произведению как к учебнику истории, - говорит режиссер. - Мол, это все не правда, это все не так. Да, это мои домыслы "по поводу". Но они имеют право на существование".

К тому же фильм посвящен не только отношениям царя с наследницей последней династии византийских императоров. Телесериал называется "Петр Первый. Завещание", и в этом суть, утверждает Владимир Бортко.

"Мы рассказываем о последних годах, даже о последних днях Петра. И это, мне кажется, необычно в сравнении со стереотипом восприятия императора, который всегда на коне, всегда впереди. Победа над шведами в Полтавской битве, например, - у нас все это позади. Перед ним совершенно другая страна, которую он создал. Он изменил в России всё, он развернул ее на сто восемьдесят градусов. Он построил город Санкт-Петербург, построил флот, перенес границы, создал заводы на Урале, изменил печатный шрифт, выпустил первую газету… А что дальше, кому передать все это? Его соратники, будучи очень талантливыми людьми, которых он сам выбирал - это в принципе исполнители, которые не могут самостоятельно определять движение страны. Когда царь умирал, - продолжает режиссер, - любимая дочь поднесла ему лист бумаги, и он слабеющей рукой начертал на ней: "Оставьте всё…" А дальше перо пошло вниз. Это, конечно, красивая легенда. Но он "оставил всё" - нам с вами. Практически он создал страну, в которой мы сегодня живем. Министерства откуда? - Это Петр. Расстановка чиновников по рангам, до сих пор существующая, откуда? - Оттуда же. Он оставил нам страну. И на каждом из нас лежит забота об этой самой стране".

"Я не утверждаю, что фильм гениальный, но то, что он сейчас очень нужен - это точно", - убежден режиссер Владимир Бортко.

Елена Андрусенко
rus.ruvr.ru

, Владимир Бортко Композитор Владимир Дашкевич Монтаж Леда Семенова Оператор Елена Иванова Сценаристы Игорь Афанасьев , Владимир Бортко , Даниил Гранин Художники Владимир Светозаров , Марина Николаева , Лариса Конникова , еще

Сюжет

Осторожно, текст может содержать спойлеры!

Сюжет повествует о последних годах жизни Петра Первого. Присутствуют как исторические факты, так и выдуманные истории.

Пётр, уставший от власти и постоянных интриг, случайно знакомится с Марией Кантемир и влюбляется в неё. Молдавская принцесса умна и образованна, что делает её в глазах двора серьёзным противником. Мария становится любовницей Петра, кто-то считает, что и самой великой любовью императора. Князь Ромадановский останавливает Петра от попытки лишить Екатерину I трона. Мария беременна, император собирается сделать ребёнка своим наследником. Екатерина I идёт на сговор с врачами и знатью, беременность прерывают медицинским вмешательством.

Вместе с любовными страстями полным ходом идёт государственная деятельность Петра: укрепление армии, развитие флота, борьба с казнокрадами. В один из «рабочих» дней император принимает участие в спасении моряков, тонущих в холодной воде. Пётр заболевает, врачи говорят о том, что это последняя болезнь императора. К умирающему никого не пускают, а дворцовые интриганы уже поделили между собой наследство. По словам придворных слуг, Пётр не успел дописать завещание. Были написаны только 2 слова: «Отдайте всё…».

переворотов»

История России второй четверти XVIII в. характе­ризовалась острой борьбой дворянских группировок за власть. С 1725 по 1762 г. на российском престоле сме­нились семь человек, и В.О. Ключевский назвал этот период «эпохой дворцовых переворотов».

Особую роль в политической жизни страны, в том числе и в смене монархов, стала играть русская гвар­дия. Характерно, что эту ее роль во многом предопре­делил Петр 1 не только созданием в России гвардейс­ких полков, но и возникшей по его вине проблемой престолонаследия.

Царевич Алексей, сын Петра от первой жены, Евдокии Лопухиной, был противником преобразований отца. За участие в заговоре против царя он был при­говорен к смертной казни и скончался при невыяснен­ных обстоятельствах 26 июня 1718 г.

От второй жены, Марты Скавронской (род. 1684 г. в семье литовского крестьянина), у Петра было И де­тей. В 1719 г.- сын Петр Петрович, малолетний на­следник, умер.

Всего к этому времени из 11 детей в живых оста­лись только две дочери - Анна (р. 1708) и Елизавета (р. 1709).

В 1722 г. Петр отменил прежний порядок наследо­вания (от отца к старшему сыну) и установил, что го­сударь волен сам назначать себе преемника.

Но выбор был у него чрезвычайно узок. Внук - Петр Алексеевич, сын царевича Алексея (р. в 1715 г.) был еще мал. Кроме того, царь опасался, что он пойдет по дороге отца.

Дочерей Анну и Елизавету Петр любил, но не счи­тал их способными управлять Россией, где нужна была твердая и опытная рука. К тому же Анна была объявлена невестой герцога Голштинского, а Елиза­вету Петр хотел выдать замуж за французского коро­ля Людовика XV.

Поэтому свой выбор Петр остановил на жене, Екатерине Алексеевне. В мае 1724 г. она была провоз­глашена императрицей. Вполне вероятно, что именно ей и передал бы российский престол Петр I. Но в ноябре он узнал, что жена изменяет ему с 28-летним камергером Виллимом Монсом, родным братом бывшей фаворитки Петра. 16 ноября В. Монс по обвинению в «плутовстве, противозаконных действиях и взяточни­честве» был казнен.

28 января 1725 г. первый российский император умер, так и не назначив наследника. (У царя была довольно тяжелая болезнь - уремия, почечная недо­статочность, но нельзя исключать, что его смерть была ускорена Екатериной и Меншиковым.)

Реальными претендентами на русский престол были Екатерина и царевич Петр Алексеевич. За каж­дым из них стояли представители враждующих груп­пировок, которые стремились поставить на престол своего кандидата.

Екатерину поддерживали князь Меншиков, граф Толстой, генерал-адмирал Апраксин, архиепископ Фе­офан Прокопович. Все они в свое время подписали смертный приговор царевичу Алексею, и вступление на престол его сына не сулило им радужных перспектив.

10-летнего Петра поддерживали представители старинных боярских родов - князья Долгоруковы, князь Голицын, Салтыковы, фельдмаршал Никита Ива­нович Репнин. Они также мало думали об интересах государства, им нужна была власть, которую можно было использовать в своих интересах.

Исход споров об императорской короне был решен очень просто. В залу, где обсуждался вопрос о преемни­ке, вошли гвардейские офицеры. Они вели себя скром­но и почтительно, вежливо пообещав проломить голову каждому, если императрицей не будет провозглашена Екатерина. Под окнами дворца в строю стояли оба гвар­дейских полка - Преображенский и Семеновский. По предложению графа Толстого единогласно было при­нято решение считать императрицей Екатерину.

Таким образом, главной силой, влияющей на власть в России, выступила гвардия, которая еще не раз будет влиять на престолонаследие.

Екатерина I была императрицей с 1725 по 1727 г. Но борьба вокруг трона продолжалась. Возник раскол и среди сторонников Екатерины - откровенно враж­довали А.Д. Меншиков и П.А. Толстой.

Стремление Меншикова использовать выгоду сво­его положения и свое влияние на императрицу (он хотел стать герцогом Курляндии и получить чин гене­ралиссимуса) вызывало сильное недовольство других вельмож.

Чтобы погасить возникшее недовольство и достичь компромисса, было решено учредить новый высший правительственный орган - Верховный тайный совет, которому подчинялись Сенат и все коллегии. Его чле­нами стали А.Д.Меншиков, П.А. Толстой, Г.И. Головнин, А.И. Остерман, Ф.М. Апраксин, Д.М. Голицын.

В начале 1727 г. Екатерина заболела. А.Д. Меншиков придумывает ловкий ход: он уговаривает Екатери­ну дать благословение на брак его дочери с Петром Алексеевичем. Одновременно он настраивает царицу против своих недавних союзников Толстого, Бутурли­на и Девиера, которые хотели возвести на трон Анну или Елизавету. Главные организаторы заговора были отправлены в ссылку (Толстой - в Соловки, Девиер - в Сибирь, Бутурлин - в деревню). Меншиков чувство­вал себя победителем.

Но б мая в возрасте 43 лет Екатерина I умерла, а 7 мая царем стал 11-летний Петр II. Вначале роль главного советника Петра II играл Меншиков. Он даже, не утерпев, назначил себя генералиссимусом. Но нетер­пение Меншикова, его стремление стать поскорее те­стем царя сыграли с ним злую шутку. Его противник, вице-канцлер А.И. Остерман, настроил царя против Меншикова. 8 сентября 1727 г. Меншиков был аресто­ван, сослан в Чаплыгин, а затем в Березов, где и скон­чался 12 ноября 1729 г.

Постепенно влияние при дворе приобретает клан князей Долгоруковых, прежде всего князь А.Г. Долго­руков и его сын Иван. Двор переехал в Москву. Прак­тически все время царь проводил или на охоте (с фев­раля 1728 по ноябрь 1729 г. - 243 дня) или в имении Алексея Григорьевича Долгорукова, который планиро­вал женить 14-летнего Петра на своей 17-летней доче­ри Екатерине. Свадьба была назначена на 18 января 1730 г., но Петр простудился на охоте, заболел оспой и умер именно в запланированный день своей свадьбы. Долгоруковы составили завещание, по которому Петр II якобы назначил своей преемницей на троне невесту, но подписать его не сумели.

В ночь с 18 на 19 января 1730 г. Верховный тайный совет обсуждал вопрос о наследнике престола.

«Верховники» приняли решение пригласить на российский престол Анну Ивановну, четвертую дочь царя Ивана Алексеевича, сводного брата Петра I.

Она родилась в 1693 г. В 1710 г. осенью Петр I выдал ее замуж за курляндского герцога Фридриха Вильгельма. 9 января 1711 г. герцог умер, и вдова жила в Митаве на положении помещицы среднего достатка.

Стремясь ограничить власть императрицы, «верховники» составили условия, которые должна была подпи­сать Анна Ивановна перед вступлением на престол, так называемые «Кондиции». Согласно им будущая импе­ратрица обязалась без согласия Верховного совета не решать вопросов о войне и мире, не назначать высших должностных лиц, не распоряжаться финансами и т. д. Вступив на престол, Анна Ивановна вскоре разорвала «Кондиции» и стала формально полновластной царицей. Но реально всеми внутренними делами империи ведал ее фаворит Эрнест Бирон, а во внешней политике главную скрипку играл граф Андрей Иванович Остерман. Значительную роль при дворе играли и русские арис­тократы - родственники царицы Салтыковы и ее приэлиженные - Бестужев Рюмин и Ушаков.

В этот период на Руси распространилась совер­шенно дикая форма политического сыска, так называ­емое «слово и дело государево». Достаточно было про­изнести эту фразу и указать на любого человека, чтобы того отправили в Тайную канцелярию. Следствие все­гда начиналось с пыток.

У Анны Иоанновны не было прямых наследников, а уступать трон потомкам Петра I она не хотела. По совету Остермана еще в первые годы царствования она объявила наследником кого-либо из будущих детей своей племянницы Анны Леопольдовны.

Анна Леопольдовна, дочь сестры Анны Иванновны Екатерины, родилась в 1718 г. в Мекленбурге. В 1722 г. она вместе с матерью вернулась в Россию. В мае 1733 г. она приняла православие и получила новое имя (вместо Елизаветы стала Анной Леополь­довной). До этого в феврале 1733 г. была помолвлена с принцем Антоном Ульрихом Брауншвейгским. Не­красивый жених (а он был племянником жены авст­рийского императора) Анне Леопольдовне не понра­вился, и она продолжала встречаться со своим лю­бовником - саксонским послом Морицем Линаром. Летом 1735 г. царица собственноручно отхлестала племянницу по щекам, посла отправили в Дрезден, но свадьба состоялась только 3 июля 1739 г.12 августа 1740 г. у супругов родился сын Иван, бывший недолгое время русским царем и пожизнен­ным узником Шлиссельбурге кой крепости.

5 октября 1740 г. Анна Иоанновна объявила своим наследником Ивана Антоновича. Регентом был назна­чен Бирон. 6 октября Анна Иоанновна умерла. Через 22 дня Бирон был арестован (22 года он провел в ссыл­ке в Ярославле). В 1762 г. Петр III вернул его из ссылки, а Екатерина II передала ему фактическую власть в Кур­ляндии. Умер Бирон в 1772 г. в возрасте 82 лет.

Правительницей была провозглашена Анна Лео­польдовна. Первым делом она вернула в Петербург Морица Линара. Первым министром в империи стал фельдмаршал Миних.

Усиление пронемецкой ориентации правитель­ства вызвало недовольство в русском обществе. Во­круг дочери Петра Елизаветы в 1741 г. возник круг лиц, которые планировали посадить ее на престол. О заго­воре стало известно Анне Леопольдовне, но она мед­лила с арестом Елизаветы и решила сначала отпра­вить гвардейские полки на шведский фронт. 24 нояб­ря 1741 г. полкам объявили об отправке на фронт. В ночь на 25 ноября офицеры и солдаты лейб-гвардии Преображенского полка совершили бескровный двор­цовый переворот. 25 ноября 1741 г. был издан мани­фест о восшествии на престол Елизаветы Петровны.

С первых дней царствования она решила не ус­тупать корону кому-либо из потомков Ивана V. 15 но­ября 1742 г. она объявила преемником своего пле­мянника - сына старшей сестры Анны - Карла-Петра-Ульриха. Анна была выдана замуж за Голштейн-Готторпского герцога Карла-Фридриха, сына сестры Карла XII. Таким образом, Карл-Петр-Ульрих формально мог претендовать как на российский, так и на шведский престол.

Карл-Петр-Ульрих родился в 1728 г. В 1742 г. при­был в Россию. В 1744 г. в Россию была приглашена в качестве его невесты 15-летняя принцесса АнхальтЦербстская Софья-Августа-Фредерика (в правосла­вии- Екатерина Алексеевна). Свадьба состоялась 21 августа 1745 г. Но желанного наследника долго не было. Елизавете надоело это, и в 1752 г. ко двору вели­кой княгини было приставлено два молодых человека - Сергей Салтыков и Лев Нарышкин. Екатерина выбрала Салтыкова. После двух неудачных беременностей она родила в сентябре 1754 г. сына, которого назвали Пав­лом. (Судя по облику, он не мог быть сыном Салтыкова, скорее всего, его отец все-таки Петр III.)

После смерти Елизаветы 25 декабря 1761 г. импе­ратором был провозглашен Петр III. 30 июня 1762 г. в результате государственного переворота императри­цей стала Екатерина II. После ее смерти 6 ноября 1796 г. на престоле оказался Павел I. В марте 1801 г. Онбыл задушен заговорщиками и императором стал его старший сын Александр I.