Русско-турецкая война

Русско-турецкая война 1877-1878 годов - война между Российской империей и союзными ей балканскими государствами с одной стороны и Османской империей с другой. Была вызвана подъёмом национального самосознания на Балканах. Жестокость, с которой было подавлено Апрельское восстание в Болгарии, вызвала симпатию к положению христиан Османской империи в Европе и особенно в России. Попытки мирными средствами улучшить положение христиан были сорваны упорным нежеланием турок идти на уступки Европе, и в апреле 1877 года Россия объявила Турции войну.
В ходе последовавших боевых действий русской армии удалось, используя пассивность турок, провести успешное форсирование Дуная, захватить Шипкинский перевал и, после пятимесячной осады, принудить лучшую турецкую армию Осман-паши к капитуляции в Плевне. Последовавший рейд через Балканы, в ходе которого русская армия разбила последние турецкие части, заслонявшие дорогу на Константинополь, привел к выходу Османской империи из войны. На состоявшемся летом 1878 года Берлинском конгрессе был подписан Берлинский трактат, зафиксировавший возврат России южной части Бессарабии и присоединение Карса, Ардагана и Батуми. Восстанавливалась государственность Болгарии (завоёвана Османской империей в 1396 году) как вассальное Княжество Болгария; увеличивались территории Сербии, Черногории и Румынии, а турецкая Босния и Герцеговина оккупировалась Австро-Венгрией.

Россия вернула южную часть Бессарабии, потерянную после Крымской войны, и присоединила Карсскую область, населённую армянами и грузинами.
Великобритания оккупировала Кипр; согласно договору с Османской империей от 4 июня 1878 года, в обмен за это она обязалась защищать Турцию от дальнейшего российского продвижения в Закавказье. Оккупация Кипра должна была длиться, пока в руках русских остаются Карс и Батуми.
Границы, установленные по итогам войны, сохраняли силу до Балканских войн 1912-1913 годов, с некоторыми изменениями:
Болгария и Восточная Румелия в 1885 году слились в единое княжество;
В 1908 году Болгария объявила себя независимым от Турции царством, а Австро-Венгрия аннексировала ранее оккупированную ею Боснию и Герцеговину.
Война ознаменовала постепенный отход Великобритании от конфронтации в отношениях с Россией. После перехода Суэцкого канала под английский контроль в 1875 году, британское стремление любой ценой предотвратить дальнейшее ослабление Турции пошло на убыль. Английская политика переключилась на защиту английских интересов в Египте, который был оккупирован Великобританией в 1882 году и оставался английским протекторатом до 1922 года. Английское продвижение в Египте интересы России напрямую не затрагивало, соответственно напряжение в отношениях двух стран постепенно ослабло.
Переход к военному союзу стал возможен после заключения в 1907 году компромисса по Средней Азии, оформленному англо-русским договором от 31 августа 1907 года. От этой даты отсчитывают возникновение Антанты - англо-франко-русской коалиции, противостоящей возглавляемому Германией союзу Центральных держав. Противостояние этих блоков привело к Первой мировой войне 1914-1918 годов.

После начала войны на стороне России выступила Румыния, пропустившая русские войска через свою территорию. К началу июня 1877 г. русская армия, которую возглавлял великий князь Николай Николаевич (185 тыс. чел.), сосредоточилась на левом берегу Дуная. Ей противостояли примерно равные по численности войска под командованием Абдул-Керима-паши. Основная их часть находилась в уже указанном четырехугольнике крепостей. Главные же силы русской армии сосредоточились несколько западнее, у Зимницы. Там готовилась основная переправа через Дунай. Еще западнее, вдоль реки, от Никополя до Видина, располагались румынские войска (45 тыс. чел.). По боевой подготовке русская армия превосходила турецкую. Но вот по качеству оружия турки превосходили русских. В частности, на вооружении у них находились новейшие американские и английские винтовки. Турецкая пехота имела больше патронов и шанцевого инструмента. Русским же солдатам приходилось экономить выстрелы. Пехотинцу, который израсходовал во время боя свыше 30 патронов (более половины патронной сумки), грозило наказание. Сильный весенний разлив Дуная помешал переправе. Кроме того, турки имели на реке до 20 броненосцев, контролировавших береговую зону. В борьбе с ними прошли апрель и май. В конце концов русские войска с помощью береговых батарей и минных катеров нанесли турецкой эскадре урон и заставили ее укрыться в Силистрии. Только после этого появилась возможность для переправы. 10 июня у Галаца через реку переправились части XIV корпуса генерала Циммермана. Они заняли Северную Добруджу, где и простоями до конца войны. Это был отвлекающий маневр. Главные же силы тем временем скрытно скапливались у Зимницы. Напротив нее, на правом берегу лежал укрепленный турецкий пункт Систово.

Переправа у Систово (1877). В ночь на 15 июня между Зимницей и Систово форсировала реку 14-я дивизия генерала Михаила Драгомирова. Солдаты переправлялись в черных зимних мундирах, чтобы оставаться незамеченными в темноте. Первой без единого выстрела высадилась на правый берег 3-я Волынская рота во главе с капитаном Фоком. Следующие части форсировали реку уже под сильным огнем и с ходу вступали в бой. После ожесточенного штурма систовские укрепления пали. Потери русских при переправе составили 1,1 тыс. чел. (убитыми, ранеными и утонувшими). К 21 июня 1877 г. саперы соорудили у Систово плавучий мост, по которому русская армия перешла на правый берег Дуная. Дальнейший план состоял в следующем. Для наступления через Балканы предназначался передовой отряд под командованием генерала Иосифа Гурко (12 тыс. чел.). Для обеспечения флангов создавались два отряда - Восточный (40 тыс. чел.) и Западный (35 тыс. чел.). Восточный отряд во главе с наследником цесаревичем Александром Александровичем (будущим императором Александром III) сдерживал основные турецкие войска с востока (со стороны крепостного четырехугольника). Западный отряд во главе с генералом Николаем Кридигером имел цель расширить зону вторжения в западном направлении.

Взятие Никополя и первый штурм Плевны (1877). Выполняя поставленную задачу, Кридигер 3 июля атаковал Никополь, который защищал 7-тысячный турецкий гарнизон. После двухдневного штурма турки капитулировали. Потери русских во время приступа составили около 1,3 тыс. чел. Падение Никополя снизило угрозу флангового удара по русским переправам у Систово. На западном фланге у турок оставался последний крупный отряд в крепости Видин. Командовал им Осман-паша, который сумел изменить благоприятный для русских начальный этап войны. Осман-паша не стал дожидаться в Видине дальнейших действий Кридигера. Пользуясь пассивностью румынской армии на правом фланге союзных сил, турецкий командующий 1 июля покинул Видин и двинулся навстречу Западному отряду русских. Преодолев за 6 дней 200 км. Осман-паша занял с 17-тысячным отрядом оборону в районе Плевны. Этот решительный маневр стал полной неожиданностью для Кридигера, который после взятия Никопола решил, что в этом районе с турками покончено. Поэтому российский командующий двое суток бездействовал, вместо того, чтобы сразу овладеть Плевной. Когда он спохватился, было уже поздно. Над правым флангом русских и над их переправой (Плевна находилась в 60 км от Систово) нависла опасность. В результате занятия турками Плевны коридор для наступления русских войск в южном направлении сузился до 100-125 км (от Плевны до Рущука). Кридигер решил исправить ситуацию и тут же послал против Плевны 5-ю дивизию генерала Шильдер-Шульдера (9 тыс. чел.). Однако выделенных сил оказалось недостаточно, и штурм Плевны 8 июля окончился провалом. Потеряв во время приступа около трети своих сил, Шильдер-Шульдер был вынужден отступить. Урон турок составил 2 тыс. чел. Эта неудача повлияла на действия Восточного отряда. Он отказался от блокады крепости Рушук и перешел к обороне, поскольку резервы для его усиления были переброшены теперь под Плевну.

Первый забалканский поход Гурко (1877). Пока Восточный и Западный отряды обустраивались на систовском пятачке, части генерала Гурко стремительно двинулись на юг к Балканам. 25 июня русские заняли Тырново, а 2 июля перешли Балканы через Хайнекенский перевал. Правее, через Шипкинский перевал, наступал русско-болгарский отряд во главе с генералом Николаем Столетовым (около 5 тыс. чел.). 5-6 июля он атаковал Шипку, но был отбит. Однако 7 июля турки, узнав о взятии Хайнекенского перевала и движении им в тыл частей Гурко, покинули Шипку. Путь через Балканы был открыт. Русские полки и отряды болгарских добровольцев спустились в Долину Роз, восторженно встречаемые местным населением. В послании русского царя болгарскому народу были и такие слова: "Болгаре, мои войска перешли Дунай, где уже не раз сражались они за облегчение бедственной участи христиан Балканского полуострова... Задача России - созидать, а не разрушать. Она призвана Всевышним промыслом согласить и умиротворить все народности и все исповедания в тех частях Болгарии, где совместно живут люди разного происхождения и разной веры...". Передовые русские части появились в 50 км от Адрианопля. Но на этом продвижение Гурко закончилось. Он не имел достаточно сил для успешного массированного наступления, способного решить исход войны. Турецкое командование располагало резервами для отражения этого смелого, но во многом импровизированного натиска. Для зашиты данного направления был переброшен морем из Черногории корпус Сулеймана-паши (20 тыс. чел.), который закрыл дорогу частям Гурко на линии Эски-Загра - Ени-Загра. В ожесточенных боях 18-19 июля не получивший достаточных подкреплений Гурко сумел одолеть под Ени-Загрой турецкую дивизию Реуф-паши, но потерпел тяжелое поражение под Эски-Загрой, где было разгромлено болгарское ополчение. Отряд Гурко отступил к перевалам. На этом Первый Забалканский поход завершился.

Второй штурм Плевны (1877). В день, когда подразделения Гурко дрались под двумя Заграми, генерал Кридигер с 26-тысячным отрядом предпринял второй штурм Плевны (18 июля). Ее гарнизон достиг к тому времени 24 тыс. чел. Благодаря усилиям Османа-паши и талантливого инженера Тевтик-паши, Плевна превратилась в грозную твердыню, опоясанную оборонительными укреплениями и редутами. Разрозненный фронтальный натиск русских с востока и юга разбился о мощную турецкую систему обороны. Потеряв в бесплодных атаках свыше 7 тыс. чел., войска Кридигера отступили. Турки потеряли около 4 тыс. чел. На систовской переправе при вести об этом поражении вспыхнула паника. Подходивший отряд казаков был принят за турецкий авангард Османа-паши. Возникла перестрелка. Но Осман-паша не стал наступать на Систово. Он ограничился натиском в южном направлении и занятием Ловчи, рассчитывая отсюда войти в соприкосновение с наступавшими от Балкан войсками Сулеймана-паши. Вторая Плевна, наряду с поражением отряда Гурко у Эски-Загры, вынудила русские войска перейти на Балканах к обороне. Из Петербурга на Балканы был вызван Гвардейский корпус.

Блокада и падение Плевны (1877). Возглавивший осаду Плевны Тотлебен решительно высказался против нового штурма. Он считал главным добиться полной блокады крепости. Для этого необходимо было перерезать дорогу София - Плевна, по которой осажденный гарнизон получал подкрепления. Подступы к ней охраняли турецкие редуты Горный Дубняк, Дольный Дубняк и Телиш. Чтобы взять их, был сформирован специальный отряд во главе с генералом Гурко (22 тыс. чел.). 12 октября 1877 г. после мощной артподготовки русские пошли на приступ Горного Дубняка. Его защищал гарнизон во главе с Ахмет-Хивзи-пашой (4,5 тыс. чел,). Штурм отличался упорством и кровопролитием. Русские потеряли свыше 3,5 тыс. чел., турки - 3,8 тыс. чел. (в том числе 2,3 тыс. пленными). Одновременно велась атака Телишских укреплений, которые сдались лишь 4 дня спустя. В плен попало около 5 тыс. чел. После падения Горного Дубняка и Телиша гарнизон Дольного Дубняка оставил позиции и отошел к Плевне, которая теперь оказалась полностью блокирована. К середине ноября численность войск под Плевной превысили 100 тыс. чел. против 50-тысячного гарнизона, запасы продовольствия которого заканчивались. К концу ноября еды в крепости осталось на 5 дней. В этих условиях Осман-паша попытался 28 ноября прорваться из крепости. Честь отражения этого отчаянного натиска принадлежала гренадерам генерала Ивана Ганецкого. Потеряв 6 тыс. чел., Осман-паша сдался. Падение Плевны резко изменило ситуацию. Турки лишились 50-тысячной армии, а у русских высвободилось 100 тыс. чел. для наступления. Победа досталась дорогой ценой.Общие потери русских под Плевной составили 32 тыс. чел. Это было самое кровопролитное сражение за всю войну.

Следующей важной стратегической задачей русской армии был переход через Балканские горы, что многие, в условиях начавшейся зимы, считали делом совершенно безрассудным. Утром 13 декабря генерал Гурко выступил за Балканы тремя колоннами, и после невероятно трудного похода через снежные горы, по обледенелым тропам, при жестоком морозе и вьюге, таща на плечах 4-фунтовые орудия, авангард западного отряда овладел выходами из Балкан, а кавалерия встала уже на Софийском шоссе.Неприятель был захвачен врасплох, благодаря чему русские войска потеряли всего 5 человек. Об этой радостной вести великий князь немедленно телеграфировал императору.21 декабря было получено от И.В. Гурко донесение об окончательном переходе через Балканы.Это известие доставило великому князю огромную радость, так как новый успех наших войск давал ему шанс на славное окончание кампании, за которую придворные круги, печать, а за ней и значительная часть русского общества обвиняли великого князя.С переходом через Балканы, за которым последовали другие победы, а 24 декабря – взятие Софии, приближалось окончание всей войны.Тем более беспокоило великого князя положение отряда генерала Радецкого, которому предстояли действия на Шипке в очень тяжелой горной обстановке, а также беспокоила его крайняя необеспеченность войск самой необходимой одеждой, о чём он послал военному министру телеграмму: “Гвардейские войска остались в эту минуту – равно и офицеры и нижние чины – без сапог уже давно, а теперь, окончательно без шаровар. Мундиры и шинели – одни лохмотья и то без ворса. У большинства белья нет, а у кого осталось, то в клочках и истлевшее. Прошу убедительно немедленной высылки всякого рода одежды и обуви для Гвардии. Даже турецкое одеяние, найденное и выданное офицерам и людям, уже все изорвалось при неимоверно трудных и гигантских работах перехода через Балканы. Прошу уведомить о сделанных вами распоряжениях. Сделайте мне этот подарок на праздники”.
28 декабря 1877 года была получена депеша генерала Радецкого о сдаче всех турецких войск генерала Весселя-паши, в количестве 10 батарей, 41 батальона и 1 полка кавалерии, и занятии Казанлыка князем Святополк-Мирским, а Шипки – Скобелевым.Радость великого князя, а затем и всего войска и населения была чрезвычайная: звуки русского гимна, покрываемого неумолкаемым “ура”, сливались с радостным перезвоном колоколов церквей, где совершались благодарственные молебны. Императору великий князь отправил телеграмму следующего содержания: “Армия Вашего Величества перешла Балканы, и русские знамёна победоносно развеваются на всем протяжении от Софии до Казанлыка”.В день нового 1878 года император поздравил великого князя и прислал ему новую награду – золотую саблю, украшенную алмазами, с надписью: “За переход через Балканы в декабре 1877 года”, благодаря за которую великий князь телеграфировал Государю, что ему эта “награда доставила огромное удовольствие, тем более, что получил её сегодня в Казанлыке, после того, как перешёл лично Балканы”.
5 января генерал Гурко занял Филиппополь (это было последнее крупное сражение этой войны), а 7 января прибыли турецкие уполномоченные, которых великий князь принял на следующее утро и которым вручил условия мира.
Между тем, турецкие парламентёры, ссылаясь на недостаточность своих полномочий, отказались подписать наши требования и отправились за инструкциями в Константинополь. Свидетельствуя в одном из своих донесений императору, что среди турок началась невероятная паника, великий князь высказал “свое крайнее убеждение, что при настоящих обстоятельствах невозможно уже теперь остановиться и, ввиду отказа турками условий мира, необходимо идти до Константинополя, и там закончить предпринятое святое дело”.Вечером 19 января 1878 года великий князь Николай Николаевич с прибывшими к нему в Адрианополь турецкими уполномоченными подписал протокол о принятии предварительных условий мира и условия о перемирии, о чём немедленно доложил императору, поздравляя его с благополучным окончанием войны. Вместе с тем великий князь приказал всем отрядам немедленно прекратить военные действия.Условия мира на Балканском полуострове сводились к следующему. Болгария получала независимость и своё христианское правительство, а турецкие войска из неё выводились; Черногория, Румыния и Сербия признавались независимыми, их территория увеличивалась; Босния и Герцеговина получали независимое управление, Турция возмещала России её военные издержки и понесённые потери. Великому князю удалось вытребовать от турецких уполномоченных также очищение всех крепостей на Дунае.

Николай Михайлович Баранов – создатель первой русской казнозарядной винтовки, будущий генерал-лейтенант и петербургский градоначальник.

Вскоре после Крымской войны русское командование спешно занялось оснащением войск нарезным стрелковым оружием. В короткий срок было изготовлено огромное количество дульнозарядных винтовок образца 1856 года. Однако разразившаяся в США гражданская война выявила необходимость срочной замены их на казнозаряднве системы. Самым дешёвым способом такой замены стала бы переделка имеющихся на складах винтовок из дульнозарядных в казнозарядные. Подобнами переделками занимались и Австрия (винтовка Венцеля), и Франция (Винтовка Шаспо), и нам тоже было бы грех не воспользоваться такой возможностью. Предвидя крупные барыши, в Россию ринудись промышленники и изобретатели со всех концов промышленно развитого мира, и отдать приоритет кому-то из них было бы довольно сложно, если бы военным министром не был Дмитрий Алексеевич Милютин. Он-то уж точно знал, кто заплатит какой куртаж (по-нынешнему – откат) за внедрение той или иной системы. Вероятнее всего, именно Сильвестр Крнка пообещал наибольший процент, поскольку именно винтовка Крнка и была принята на вооружение. Однако мало кто знает, что параллельно этой системе военному ведомству бвл представлен и отечественнвй проект. Автором этого пректа был никому тогда неизвестный флотский лейтенант Николай Михайлович Баранов.

Русская 6-линейная дульнозарядная винтовка образца 1856 года, послужившая основой для переделки в винтовку Баранова:
Калибр – 15,24 мм. Длина 1340 мм. Длина ствола 939 мм. Масса без штыка 4,4 кг. Масса порохового заряда – 4,78 г.
Масса пули – 35,19 г. Начальная скорость пули – 348,6 м/с.

В казенной части ствола винтовки Баранова разделывался патронник, навинчивалась ствольная коробка, в которой на шарнире крепился затвор, откидывавшийся вверх и вперёд. Замок имел курок обыкновенного устройства. С помощью шарнирной шпильки курок был соединен со стержнем, который входил в особый канал, проделанный как в казеннике, так и в затворе. Этот стержень при спущенном курке входил в соприкосновение с ударником, который при этом подавался вперед сжимая пружину и разбивая капсюль патрона. Таким образом в момент спуска курка и производства выстрела затвор был надёжно сцеплен со ствольной коробкой и не мог быть отброшен вверх. На шарнирный болт с обеих сторон надеты два крючкообразных экстрактора. При откидывании затвора вверх, площадка затвора била по выступающим рёбрам экстракторов, а их загнутые крючки выталкивали стреляную гильзу из патронника. Для заряжания и производства выстрела следовало взвести курок. При этом стержень выходил из канала затвора и последний мог быть откинут; открыть затвор, вращая его за рукоятку вверх и прилагая некоторое усилие, для того чтобы защёлка вышла из выемки в коробке. Затем следовало вложить патрон в патронник и закрыть затвор. При закрывании затвора патрон продвигался в ствол, и можно было производить выстрел.Несмотря на то, что винтовка Баранова успешно прошла испытания, Милютин отдал предпочтение винтовке Крнка. Ею были вооружены пехотные роты – четыре из пяти, имевштхся тогда в батальоне. Пятые же роты – стрелковые – вооружались винтовками Бердана №1. Причиной непринятия винтовки русского изобретателя официально было объявлено то, что вмнтовку Баранова было неудобно заряжать при вертикальном положении ствола – открытый затвор затвор под своей тяжестью падал обратно. Однако в чём состояла необходимость заряжания при вертикальном плоложении ствола, в милютинском министерсстве не объяснили. Кроме того, Берданке №1 похожая конструкция затвора ничуть не помешала быть принятой на вооружение. Однако на счастье изобретателя военное и морское ведомства руководились в те времена разными министранми, и винтовка Баранова была принята на вооружение руский Русского Императорского Флота. Командование флота с по достоинство оценило преимущество винтовки Баранова в точности, дальнобойности и скорострельности, а морской министр адмирал Николай Карлович Краббе принял личное участие в судьбе винтовки, договрившись об её производстве на Путиловском заводе. Формально винтовки системы Баранова были заменены в 1870 году винтовками системы Бердана, однако фактически они продолжали использоваться вплоть до Русско-Турецкой войны.До русско-турецкой войны Баранов служил в гражданском пароходстве и с началом боевых действий предложил вооружить и использовать быстроходные коммерческие суда для нападений на морские коммуникации противника. Инициатива была наказана исполнением, и Баранову поручили переоборудовать пароход «Веста», обучить его экипаж и вступить в командование новоявленным боевым кораблём. 11 июля 1877 года в сорока милях от Кюстенджи «Веста» встретилась с турецким броненосцем «Фехти-Буленд». Неприятель начал погоню за Вестой, все время ведя артиллерийский огонь, но после пятичасового боя прекратил преследование.

Николай Карлович Краббе – управляющий морским министерством в 1860-76 гг..
Винтовка системы Баранова Россия, Тула. 1865 Сталь, дерево, медь.

В декабре 1877 года Баранов, командуя вновь принятым пароходом Россия, совершил удачный набег к Пендераклии, где взял в приз турецкий пароход «Мерсина» с десантом в 800 турок и доставил его в Севастополь. За это дело Баранов был произведен в капитаны 1-го ранга.
Однако вслед за этим разразился скандал: лейтенант Зиновий Рожественский – будущий герой Цусимского поражения – опубликовал статью, в которой описал бой как «постыдное бегство» и обвинил Баранова в преувеличении заслуг «Весты». Несмотря на то, что обвинения Рождественского не подтвердились в суде, Баранов был уволен с флота, но был принят на службу в пешую артиллерию. В 1880 году по ходатайству Лорис-Меликова Николай Михайлович переведен в полицию в звании полковника и отправлен за границу для организации надзора за русскими революционерами. В начале 1881 года Баранов был назначен исполняющим должность губернатора Ковенской губернии. После убийства императора Александра II баранов занял пост петербургского градоначальника, а затем был губернатором в Архангельской и Нижегородской губерниях. Умер Баранов 30 июля 1901 года. В память о нём один из эскадренных миноносцев Черноморского императорского флота носил имя «Капитан-лейтенант Баранов».

Николай Михайлович Баранов в последние годы жизни.

Эскадренный миноносец "Капитан-лейтенант Баранов" на достройке

Герои и деятели Русско - Турецкой войны 1877 - 1878 гг.

Генерал-майор В. Ф. Дерожинский.Геройская защита Шипкинского перевала.

Всем ещё памятно с каким тревожным чувством, весь русский народ следил за семидневным ожесточённым боем на Шипке. Опасения за удачный исход происходившей битвы были тем более основательными, что на незначительный отряд русских войск, защищавших Шипкинский перевал, опрокинулась громадная неприятельская армия, численностью до 50 тысяч, под начальством одного из энергичных турецких полководцев, Сулеймана-паши. Но как ни упорны были бесконечные атаки турок, наши храбрые солдаты, неся страшные потери, отстояли свои позиции, тем самим доказав всему свету, чего можно ожидать от высоких качеств самоотвержения и беззаветной храбрости наших войск.
Шипкинский перевал, как известно, составляет один из лучших проходов, ведущих в южную часть Болгарии. Занятием этого прохода, русская армия обеспечивала за собою свободу передвижения войск, боевых припасов, продовольствия и пр., в том случае, когда ей пришлось бы направиться по ту сторону Балкан. Долгое время о самом проходе не имелось определённых сведений и только знаменитый семидневный бой обнаружил его слабые и сильные пункты. Шипкинский проход вовсе не проход в собственном смысле этого слова. В нём нет ущелий, в нём нет места, на котором 300 человек могли бы повторить фермопильскую битву; в нём нет также таких траншей, как в койберском проходе, в котором целая армия могла бы быть уничтожена, не будучи допущена даже к схватке. Шипкинский проход обязан этим названием тому, что проходящая в этом месте ветвь Балкан, менее чем средней высоты, представляет одну непрерывную цепь, тянущуюся с севера от долины Янтры к югу до тунджийской долины, в которой проложен более или менее удобный путь; в других местах Балканы представляют сплетение диких горных масс, громоздящихся одна на другую.
При таких обстоятельствах такой переходный пункт, как Шипка, принимается за дар Божий; в других местах подобный путь казался бы невозможным. Ничтожный тракт обратился в большую дорогу. По бокам этой цепи почва изрыта рвами и ущельями и, вследствие этого, крайне неудобна для передвижения. Высочайшая точка этой цепи имеет близ себя две горные вершины, подымающиеся выше её с обоих боков и, стало быть, господствующая как над нею самой, так и над всем пространством, находящимся за нею. Первая из этих двух вершин представляет превосходный вид на дорогу, ведущую к русским позициям. Вершины эти поднимаются обрывисто и защищают собою доступ в долины, лежащие к северу от Балкан.
До семидневного боя было распространено мнение, что Шипкинский проход представляет вполне неприступные естественные укрепления. На самом же деле оказалось, что без искусственных укреплений проход может быть легко атакован наступающей силой и легко потерян защищающей его силой.
Переходим затем к описанию битв, происходивших в Шипкинском перевале в течение семи дней, начиная с 9 августа, во время которых погибло множество мужественных защитников, а в одной из битв пал геройскою смертью генерал-майор В. Ф. Дерожинский.

С целью завладеть проходом, турки начали атаку 9-го августа, заняв высоты за деревушкой Шипкой. Русский гарнизон, находившийся в проходе, состоял из болгарского легиона и одного полка, оба ослабленные недавними битвами. Всего у нас было 3,000 солдат и 40 орудий. Помощи можно было ожидать только из Тырнова, отстоящего на 40 миль от Шипки. Гарнизон работал неутомимо, не давая туркам двинуться вперёд ни на шаг; тогда последние ворвались в русскую линию на холмах за позицией, расположенной на горе св. Николая, составляющей высочайшую точку шипкинского прохода. Ещё впереди своих окопов русские устроили мины, которые были взорваны, как только турки вступили на них, причём во время этого взрыва погибло от 5 до 8 тысяч турок; понятно, что этим нанесён был неприятелю большой вред. В первый день русские войска потеряли всего 200 человек, преимущественно из болгарского легиона. 10-го августа битва была не жаркая: туркам в этот день пришлось сделать большой обход с правого и левого фланга русских позиций. 11-го августа турки атаковали русских с фронта и с боков. Радикальные недостатки позиции дали себя почувствовать: к счастью,
подкрепления явились вовремя и дело приняло счастливый оборот. Как ни действовал усердно и храбро генерал Столетов, несмотря на то, что он провёл четыре дня в неутомимой физической и умственной деятельности, ему трудно было бы устоять против 50,000 армии, атаковавшей его с фронта и боков. Но вот к нему на помощь своевременно подоспела помощь под начальством храброго генерала Дерожинского. Битва продолжалась целый день; к вечеру турки так окружили русских, что, казалось, им стоит только подать друг другу руки, чтобы очутиться на главном пути в тылу русских. Момент был в высшей степени критический.
Оба генерала, ожидая с минуты на минуту увидеть себя окружёнными со всех сторон турками, отправили Государю телеграмму, в которой изложили, в каком они находятся положении, чего они могут ещё ожидать, как они намерены предупредить неприятеля и что они будут держаться на своих позициях, пока не подоспеют подкрепления. «Во всяком случае, телеграфировали они, мы и наши солдаты будем защищать свои позиции до последней капли крови».
Пробило шесть часов; битва на некоторое время прервалась; однако наши войска извлекли из этого очень мало выгод; в деле участвовали все их силы. Солдаты были измучены дневным жаром, усталостью, голодом и жаждой; уже три дня они не ели ничего варёного; воды также не оказалось. Тем не менее туркам доставался каждый клочок земли очень дорого; они всё-таки подвигались вперёд и вперёд, испуская радостные крики «Аллах иль Аллах!»
Оба генерала стояли на вершине и не спускали глаз с дороги, проходящей по долине Янтры, по которой должно было придти подкрепление. Вдруг генерал Столетов громко вскрикивает, схватив своего товарища за руку и указывая ему на дорогу; вдали показался отряд русских войск:

Слава Богу! Слава Богу! - повторял генерал Столетов… Но что это такое, это кавалерия? Неужели генерал Радецкий сделал такой промах, что отправил в Балканы кавалерию против сильной турецкой пехоты?

Однако, это какая-то особенная кавалерия; она деятельно вступила в бой с турецкой артиллерией в лесу на холме, ограничивающей справа русскую позицию. Куда делись всадники с коней? И отчего кони уходят обратно? Тут дело разъяснилось. Всадники оказались батальоном стрелковой бригады, вся бригада находится всего в трёх километрах от Шипки. Но эта бригада имела ещё то достоинство, что ей не в первый раз сражаться в Балканах: это та самая бригада, которая совершила с генералом Гурко первый достославный переход через Балканы, и участвовала в его удивительном отступлении. Ею предводительствует генерал Цвецинский. По его приказу стрелки бросаются на турок и заставляют их отступить. Генерал Радецкий, лично проведший стрелков на поле битвы, последовал за ними со своим штабом, прорвался сквозь тройную линию турецких стрелков и присоединился к двум генералам, поджидавшим его на вершине холма. Похвалив генерала Столетова за его храбрую защиту, генерал Радецкий принял начальство над всеми войсками.
С этого времени только и можно было серьёзно думать о том, что проход Шипки останется в руках русских войск. Последствия доказали, что стремительные атаки турок разбились о непоколебимую стойкость и чисто эпический героизм русских солдат. Атаки отбивались русскими одна за другою, пока наконец ослабленный неприятель должен был отказаться от своего намерения выбить русские войска из шипкинского прохода. В день прибытия подкреплений и принятия Радецким начальства над войсками, хотя и можно было не возобновлять нападения на турецкие позиции, угрожавшие правому флангу русских, но каждый чувствовал, что нельзя быть безопасным, пока турки не будут прогнаны с этого лесистого горного кряжа. Левый фланг находился только в сравнительной безопасности.
На рассвете, наши снова напали на названную позицию. Болгарские мальчики носили для русских солдат воду в глиняных кувшинах и даже проникали в первые ряды. Битва в долине шла нерешительно и подкрепления, присланные 9-ю дивизией, принесли много пользы. К 9 часам подошел генерал Драгомиров с двумя полками 2 бригады, входящей в состав его дивизии. Оставив подольский полк в резерве, он двинулся с житомирским полком вверх, по опасной дороге. Полк был оставлен в редуте на вершине, пока в нём не представится надобности. Радецкий и его штаб остались на склоне вершины, тут примкнул к нему и генерал Драгомиров.
Ружейный огонь в долине то усиливался, то ослабевал в продолжении утра. К 11 часам огонь стал значительно сильнее.
Об успехах, достигнутых нами в этот день в лесу, нельзя было судить по причине густоты этого леса, но ясно было, что битва попеременно склонялась то в ту, то в другую сторону. На склоне вершины, откуда генералы и штаб наблюдали за ходом битвы, пули жужжали словно рой рассерженных пчел.В это время был ранен в левую ногу Драгомиров.
Между тем бой продолжался. Застрельщики и брянский полк не имели успеха в своём предприятии взять турецкий лесистый склон нападением с фронта, хотя им и удалось парализовать усилия турок, которые хотели прорваться влево от них и зайти в тыл русским. В 12 часов решили произвести контр-фланговое нападение на правый склон турецкого горного кряжа, и ещё раз пустить снизу в атаку застрельщиков и остальные отряды. Два батальона житомирского полка, оставив по роте в резерве, выходят из частью прикрытой первой русской позиции на вершине и идут поротно через довольно ровную поверхность, находящуюся выше долины. Турецкие орудия и пехота открывают по ним убийственный огонь и многие из них окрашивают траву своею кровью. Но батальоны неудержимо стремятся вперёд и бросаются в лес; русская артиллерия, подготовлявшая им дорогу, должна была умолкнуть, чтобы не стрелять по своим солдатам.

Поворот в участи сражения наступил после часового ужасного боя; турки оставили свои позиции и горный кряж перешёл в наши руки, чем значительно обеспечился успех в последующих битвах. Сколько подвигов необычайного мужества, храбрости и отваги выказали русские при защите своих позиций на Шипке; каждый, начиная с генерала и до солдата, явили себя настоящими героями. Нет никакой возможности описывать всех случаев героизма русских войск, а потому мы приведём здесь только одни эпизоды, о которых говорилось в наших газетах.
Во время боя 13-го августа, солдаты брянского полка и болгарского легиона, защищавшие укрепление, называемое «турецкий люнет», к двум часам пополудни остались без патронов. Огонь прекратился, потому что резервов не было. Ободренные этим, турки с величайшею отвагою бросились на штурм этой важной позиции, и уже поднялись на её вершину, как вдруг русские вышли из-за окопов и осыпали турок градом крупных камней и бревен, катившихся в овраг, из которого вышел неприятель. Некоторые из смельчаков, взобравшиеся на площадку, были заколоты штыками и отправились за своими товарищами. В течение часа русские защищались этими нового рода метательными снарядами; наконец не хватило камней, и русские стали пускать в турок изломанными ружьями, кусками земли и подсумками, наполненными мелкими камнями. Несмотря на это, турки, ободряемые своими офицерами, готовы были уже овладеть укреплением, как вдруг могучее «ура!» раздавшееся с соседних редутов, возвестило о прибытии авангарда стрелков генерала Радецкого.
О степени ожесточённости боя можно судить по потерям, которые были понесены сражающимися. Что турки должны были лишиться в несколько раз больше сравнительно с нашими потерями, в этом нет ничего удивительного, так как, во-первых, турки бросались в атаку, а русские войска отбивали их, а во-вторых, неприятель старался завладеть позициями хорошо защищёнными. Во всё время семидневного, почти непрерывного сражения, у турок выбыло из строя около 15,000 человек. Но и с нашей стороны потери были также довольно велики, так как одними ранеными геройские защитники Шипки лишились 98 офицеров и 2,633 нижних чинов. Из высших начальников выбыли из строя: генерал-майор В. Ф. Дерожинский, нашедший славную смерть на обороняемых им позициях, и свиты Его Величества генерал-майор Драгомиров, раненый в ногу. Генерал-майор В. Ф. Дерожинский был смертельно поражён пулею в полость сердца, а осколком гранаты его сильно ранило в голову. Он мгновенно потерял сознание, но продолжал жить ещё некоторое время. В бессознательном состоянии его отправили в Габрово, где он вскоре и скончался 13 августа. Русская армия потеряла в этом храбром генерале одного из лучших военачальников. Сообщаем здесь его биографию.
Генерал-майор Валериан Филипович Дерожинский происходит из дворян Воронежской губернии. Он родился 15-го июня 1826 года, а в 1845 году, из унтер-офицеров 1-го кадетского корпуса, был произведён в прапорщики 19 артиллерийской бригады. Затем, по окончании курса наук, в 1849 году, в бывшей Императорской военной, ныне Николаевской академии генерального штаба, В. Ф. Дерожинскому привелось уже, в качестве офицера генерального штаба, принимать участие в бывшей Восточной войне. Состоя в распоряжении главнокомандующего военно-сухопутными и морскими силами в Крыму, он получил за отличие в сражении чин капитана. В 1857 году он был произведён в подполковники и назначен начальником штаба 4-й лёгкой кавалерийской дивизии. В 1861 г. он был произведён в полковники и затем некоторое время был штаб-офицером в Николаевской академии генерального штаба для надзора за обучавшимися в означенной академии офицерами. По производстве в генерал-майоры, в 1872 году, он был сперва назначен помощником начальника 5-й пехотной дивизии, а с 1873 года он состоял командиром 2-й бригады 9-й пехотной дивизии. В. Ф. Дерожинский, в 1855 году, при обороне Севастополя, получил контузию в голову осколком бомбы; но контузия эта, благодаря здоровой натуре, никакими недугами в дальнейшей жизни не сказалась. Имя генерала Дерожинского, как одного из наиболее отличившихся, в бывших, до настоящего времени, военных действиях, было неоднократно упомянуто в официальных реляциях августейшего главнокомандующего.
Дерожинский оставил после себя жену и четырёх детей без средств к жизни. Как сообщали газеты, г-жа Дерожинская весною нынешнего года была в Петербурге, где хлопотала о пособии. Дело в том, что по случаю наводнения, бывшего в Кременчуге в начале 1877 г., они потеряли всё своё движимое имущество и собственный небольшой дом. По смерти мужа г-же Дерожинской выдана приличная по заслугам пенсия, а дочери приняты в один из петербургских институтов на казённое содержание.

Санкт-Петербург. Воскресенский Новодевичий монастырь и Новодевичье кладбище.

Болгарская группа "Епизод" композиция "О` Шипка"

Герои и деятели Русско - Турецкой войны 1877 - 1878 гг.

На русско-турецкой войне

В 1869 году генерал-майор М.И. Драгомиров становится начальником штаба Киевского военного округа, а в 1873 году назначается командиром 14-й пехотной дивизии. На этих постах он сумел создать свою школу из командиров различных рангов, которые при обучении подчиненных исходили из принципа подготовки солдата для самостоятельных действий в бою. Исключительно важную роль Михаил Иванович отводил военной дисциплине, выступал за строгую законность всех отношений в армии, обязательную для всех военнослужащих, независимо от служебного положения.
В этот период он много работает над развитием тактики стрелковых цепей. На все спорные и неясные вопросы вскоре дает ответы русско-турецкая война 1877–1878 гг., ставшая серьезным экзаменом для генерала Драгомирова.
Так, в одном из приказов по вверенной ему дивизии Михаил Иванович в преддверии грядущей войны писал: «Людям почаще напоминать о сбережении патронов. Человеку толковому и не ошалевающему тридцати патронов за глаза довольно, если их выпускать не иначе, как тогда, когда наверное попасть можно». Этот призыв позднейшие исследователи деятельности Драгомирова как военачальника расценили весьма своеобразно: как недооценку роли огня на поле боя и явную отдачу предпочтения холодному оружию. Но в отношении такого крепкого специалиста в области тактики, как Драгомиров, здесь можно усмотреть явную передержку. Не превозношение штыка, а боязнь излишнего расхода патронов, недостаток которых всегда присутствовал в русской армии, знаменовал этот приказ. Ведь каждому солдату по уставу выдавалось в ранец всего 60 патронов, и столько же перевозилось для него в обозе. Повысить интенсивность огня на поле боя в то время не позволяли ограниченные мощности по производству патронов. Кроме того, несовершенным было и стрелковое оружие. Бывшая на вооружении винтовка Бердана прицельно стреляла на 1100 метров, а другая винтовка, которой тоже была оснащена русская армия - Крнка - била всего на 450 метров. Таким образом, большинство солдат располагали возможностью вести прицельный огонь с заведомо недостаточного в условиях современного боя расстояния. Между тем многие солдаты, проявляя нетерпеливость и нервозность, даже еще без команды старшего, зачастую начинали вести стрельбу издалека, не имея шансов поразить противника, который еще находился вне зоны досягаемости их огня. Это, разумеется, приводило лишь к бестолковому расходу патронов. Эти-то обстоятельства, видимо, и имел в виду Драгомиров, отдавая свой приказ о сбережении патронов. При этом Михаил Иванович доказывал, что «пуля и штык не исключают друг друга» и «штыковое воспитание» не утратило своего значения в подготовке солдата.
Вышестоящее командование составило диспозицию на начальный период войны таким образом, что 14-й пехотной дивизии Драгомирова предстояло первой вступить в бой. И не как-нибудь, а предварительно форсировав широкий Дунай. В этих условиях создатель новой системы обучения и воспитания русских воинов получил возможность на собственном опыте убедиться в ее плодотворности. 12 июня 1877 года, накануне форсирования Дуная, он написал в письме: «Пишу накануне великого для меня дня, где окажется, что стоит моя система воспитания и обучения солдат и стоим ли мы оба, т.е. я и моя система, чего-нибудь».

Проделав труднейший пеший 600 километровый марш по бездорожью из Кишинева, от своих границ на реке Прут по румынской земле до местечка Зимница на левом берегу Дуная, 14-я дивизия готовилась к преодолению водной преграды. Предстояло переправиться через реку в ее наиболее широком месте, причем противоположный берег, занятый противником, был возвышенный.
Дунай - крупнейшая река Центральной Европы - была избрана турецкой стороной в качестве передового рубежа обороны. Здесь неприятель намеревался устроить русским войскам поистине «горячую» встречу. Османский главнокомандующий Махмет-Али-паша дал клятву султану, что не позволит русским вступить на правый, турецкий берег и в случае попытки форсирования утопит армию неверных в Дунае.
Место для переправы было выбрано заранее, между местечком Зимница на левом, румынском берегу и болгарским городом Систово на правом, вражеском берегу Дуная. Место это было выбрано не случайно: здесь широкая река делилась на три рукава, разделенные островами Бужиреску и Адда. На успех форсирования можно было рассчитывать только в случае достижения внезапности, поэтому место переправы сохранялось в глубочайшей тайне, а вся подготовка к операции проводилась в строжайшем секрете. Дивизии Драгомирова предстояло первой преодолеть Дунай, отбросить турок от береговой линии, занять и расширить плацдарм для основных сил и удерживать его до их подхода. Очевидно, выбор на Михаила Ивановича пал не случайно. В штабах и войсках помнили и изучали его работу «О высадке десантов в древнейшие и новейшие времена», потому и считали его специалистом по десантированию. Теперь генералу предстояло проверить на практике сделанные в этой работе выводы.
Форсирование наметили на 15 июня, а решение о нем было принято окончательно только 11 июня, так что на подготовку к переправе 14-й пехотной отвели всего 4 дня - минимально возможный срок для решения столь непростой задачи. Тем не менее подготовка к преодолению водной преграды была проведена исключительно четко. По приказу комдива солдат обучали быстрой посадке в понтоны и высадке из них. Природные условия усложняли задачу. Ширина реки в месте переправы в результате сильного разлива превышала километр. Не способствовал атакующей стороне и рельеф местности. У Зимницы, в месте сосредоточения русских сил, берег был пологим, низменным, а противоположный берег - высоким и обрывистым. Но задача слегка облегчалась тем, что Дунай делился на рукава, что позволяло форсировать его последовательно, преодолевая одну водную преграду за другой. После проведения рекогносцировки и организации подготовки переправочных средств Драгомиров издал приказ, афористичный по форме и очень емкий по существу: «Последний солдат должен знать, куда и зачем он идет. Тогда, если начальник и будет убит, людям не только не теряться, но еще с большим ожесточением лезть вперед. Отбоя, отступления никогда не подавать и предупредить людей, что если такой сигнал услышат, то это только обман со стороны неприятеля. У нас ни фланга, ни тыла нет и не может быть, всегда фронт там, откуда неприятель».
Основные силы турецких войск располагались на некотором отдалении от Систово - места переправы, в районах Тырново, Рущука и Никополя. В самом Систово стоял гарнизон в полторы тысячи человек. Но атаковать правый берег надо было быстро, внезапно, не дав противнику времени подтянуть силы из других гарнизонов. Для обеспечения абсолютной внезапности части 14-й дивизии сосредоточивались в районе переправы скрытно, а для дезинформирования противника в других районах по левому берегу Дуная был предпринят ряд ложных демонстраций готовящейся переправы. В результате противник прозевал решающий момент.
Переправа была начата 15 июня 1877 года во втором часу ночи. Пехота села в понтоны, артиллерию перевозили на плотах. За один рейс переправлялись тысяча человек и несколько орудий - плавсредств хватало ровно настолько. Сначала к неприятельскому берегу направилась часть Волынского полка. В первые минуты все протекало гладко, как по маслу, но вскоре поднялся ветер, на реке вдруг появились волны, и понтоны рассеялись по всему зеркалу реки, бойцы на них стали терять друг друга из виду. Между тем еще предстояло взобраться на крутой, двадцатиметровый обрыв противоположного берега и втащить орудия…
Когда передовой отряд был всего в 150 метрах от берега, сторожевые пикеты неприятеля заметили его и открыли по реке огонь. Было около 3 часов ночи, когда волынцы вышли на правый берег и сразу вступили в ожесточенный бой. Не давая русским закрепиться, подоспевшие из гарнизона Варден турецкие роты бросались врукопашную, пытаясь столкнуть противника с обрывистого берега. Но Драгомиров не оставил передовой отряд без поддержки: вскоре были переправлены остатки Волынского полка, за ними Минский полк и 4-я стрелковая бригада. С бригадой на правый берег прибыл и Михаил Иванович. Он принял энергичные меры к тому, чтобы переправившиеся части прочно закрепились на захваченном пятачке, начали его расширять и укреплять.
С рассвета началась уже переправа главных сил. У противника, подтянувшего к Дунаю резервы, появилась возможность вести прицельный огонь по переправляющимся, но батареи с левого берега быстро подавили огневые средства турок.
В 11 часов утра 15 июня вся дивизия Драгомирова в полной боевой готовности уже была на правом, дунайском берегу. Начальный, самый рискованный этап наступления был успешно завершен. В слагаемых его успеха специалисты и по сей день числят отменную подготовку войск, выработанную у каждого солдата привычку к самостоятельности, у каждого офицера - к инициативе.
Закрепившись на плацдарме и отразив все контратаки турок, Драгомиров перешел в наступление и через два часа боя взял ближайший форпост османской обороны - город Систово и окружающие его высоты. Первая блестящая победа в этой войне стоила русским 300 человек убитыми и около 500 - ранеными. Так было положено начало первому наступлению на Балканы.
Военные авторитеты признали форсирование Дуная у Зимницы и бой за Систово классикой военного искусства. Этот опыт преодоления большой водной преграды вскоре станут изучать во всех военных академиях Европы. Ведь до сих пор военная история не знала подобных примеров того, чтобы крупное соединение под огнем неприятеля с ходу взяло такой водный рубеж, как Дунай, да еще и с почти символическими потерями.
Тем временем началось наступление русской армии на Балканы. И здесь снова отличилась 14-я пехотная дивизия генерала Драгомирова, сказав свое веское слово в боях за удержание стратегически важного Шипкинского перевала. К концу июля 1877 года генерал Гурко в связи с неудачами соседей - Западного и Восточного отрядов отвел с центрального направления назад за Балканы свою центральную группировку. Но в качестве плацдарма для последующего наступления и для удержания прочности фронта еще в середине июля, в период наивысших удач Гурко за Балканами, была создана южная группировка, имевшая крайнюю точку на Шипкинском перевале, под командованием генерал-лейтенанта Федора Радецкого. В начале августа на защитников Шипки обрушилась всей своей мощью сильная армия Сулеймана-паши.
Оборону на Шипке держали лишь дружины болгарского народного ополчения и Орловский пехотный полк. Начиная с 9 августа османы 6 дней кряду штурмовали Шипку. Они имели огромное превосходство в людях и артиллерии; не считаясь с потерями, Сулейман-паша гнал в атаку один свой полк за другим. Во второй половине дня 11 августа начало казаться, что противник добился своего и имеет несомненный успех. Горстка русских и болгар на перевале защищалась из последних сил, неприятель почти уже одержал над нею полную победу, как вдруг к оборонявшимся подоспело сильное подкрепление - части 14-й пехотной дивизии Драгомирова. В 30 градусную жару, не смыкая глаз, они за 4 дня совершили 160 километровый марш и с марша вступили в бой. Мощная контратака драгомировских молодцов позволила быстро отбросить штурмовые колонны османов от перевала. Вслед за тем еще три дня продолжались ожесточенные бои за Шипку; Сулейман-паша все не верил, что ключ к победе, который он уже держал у себя, вдруг выскользнул у него из рук. Воины 14-й пехотной дивизии проявили себя в этом многодневном сражении блестяще, и хотя оттеснить противника подальше от перевала не удалось, сам он остался в руках русских войск.

В этих последних августовских боях за Шипку Михаил Иванович получил тяжелое ранение в ногу и до конца войны выбыл из строя.
За героизм, мужество и распорядительность, явленные в этих боях, его произвели в генерал-лейтенанты, затем в генерал-адъютанты и назначили начальником Академии Генерального штаба. Будучи на этом посту, он публикует много научных, педагогических и публицистических работ. Его «Учебник тактики» свыше двух десятков лет остается главным учебным пособием по этой дисциплине и в военных училищах, и в самой академии. 11 лет Драгомиров возглавлял головное военно-учебное заведение России, готовившее кадры наивысшей квалификации, превратил академию в подлинный храм военной науки. В 80-е годы он дважды ездит во Францию, чтобы познакомиться с новейшими достижениями европейской военной техники. Признавая целесообразность их внедрения и в русской армии, он по-прежнему считает, что главное не в том, каково оружие, а как им владеет солдат и как он настроен на победу.
В 1889 году его назначают командующим войсками Киевского военного округа, в следующем году производят в генералы от инфантерии, а вскоре, сохраняя за ним пост командующего, еще и вручают посты генерал-губернатора киевского, подольского и волынского. В этом своем новом качестве он не устает бороться с муштрой, внушать генералам и офицерам, что солдат - это человек, обладающий разумом, волей и чувствами, и требует всячески развивать его лучшие природные задатки и человеческие свойства. К этому времени за Драгомировым прочно утверждается репутация передового военного мыслителя, новатора тактических приемов, воскресителя суворовских традиций.
Об этом свидетельствует, в частности, написанный им «Полевой устав», с которым русская армия начала в 1904 году войну с Японией.
В 1901 году император Николай II удостоил Михаила Ивановича высшей российской награды - ордена Св. апостола Андрея Первозванного. В 73 года Михаил Иванович вышел в отставку с зачислением в члены Государственного совета.
После мукденского поражения в феврале 1905 года Николай II всерьез рассматривал вопрос о замене главнокомандующего на Дальнем Востоке А.Н. Куропаткина на Драгомирова, но Михаил Иванович отклонил это предложение.
Последние годы жизни генерал провел в домашних заботах и хлопотах по благоустройству своего хутора.
Михаил Иванович умер на своем хуторе под Конотопом в разгар революции 1905 года, 15 октября, и упокоился в церкви, выстроенной его отцом. А светлую память о нем хранили и в русской армии, и в Советской; возрождается она и в нынешних Вооруженных силах.

Герои и деятели Русско - Турецкой войны 1877 - 1878 гг.