7 марта 1936 г. гитлеровские войска вступили в демилитаризованную по Версальскому договору Рейнскую зону, а МИД Германии сообщило, что Германия отказывается от Локарнских соглашений. Одновременно гитлеровцы демагогически предложили заключение пакта о ненападении с Францией и Бельгией на 25 лет, гарантами которого станут Англия и Италия. Это была азартная игра, затеянная Гитлером, поставившим на карту все. Военная оккупация области была блефом - Рейн перешли налегке немногие батальоны. Противодействие одной только Франции заставило бы гитлеровцев отступить. Германским войскам был отдан строжайший приказ - немедленно отойти назад при появлении французов. Все это отчетливо понимали в Берлине, но в Лондоне и Париже видели и другое - неудача гитлеровцев могла поставить под угрозу фашистский режим.

Антисоветские устремления ослепляли государственных деятелей Запада. Не СССР, а Франции в первую очередь угрожал переход германских войск через Рейн. Не к СССР, а к Англии приближался вермахт. Но когда советский представитель предложил 17 марта 1936 г. противопоставить политике меча политику коллективной безопасности, западные державы не хотели и слышать о мерах противодействия. 19 марта Лига Наций в резолюции из восьми строк констатировала нарушение Германией Версальского договора и Локарнских соглашений. А гитлеровцам был направлен пространный юридический меморандум, в котором разъяснялась неправомерность ремилитаризации Рейнской зоны с точки зрения международного права и выражалось согласие вступить в переговоры с Германией об организации новой системы «безопасности» в Западной Европе, т. е. оформить сговор против СССР. Позиция западных стран поощряла агрессоров на новые разбойничьи акты.

В ночь с 17 на 18 июля 1936 г. по условному сигналу - «Над всей Испанией безоблачное небо» - в стране вспыхнул мятеж. Главари мятежа полагали, что они одержат победу и в 48 часов захватят власть. Однако решительное сопротивление народа, героическая борьба Испанской коммунистической партии сорвали их замыслы. В Испании началась национально-революционная война народа против фашизма. Поражение реакции было предрешено, если бы не помощь иностранного империализма, в первую очередь германского и итальянского. Гитлер и Муссолини направили в Испанию десятки тысяч солдат, новейшие танки и самолеты. Германский вермахт, разворачивавшийся к «большой войне», использовал войну в Испании для проверки образцов вооружения, отработки тактических приемов. В годы войны в Испании возникло выражение «пятая колонна». Мятежный генерал Мола, наступавший на Мадрид осенью 1936 г., заявил: «Четыре колонны идут со мной, а моя пятая колонна находится в Мадриде!» Выражение поразило воображение современников, и термин «пятая колонна» стал крылатым, - так отныне называли фашистских заговорщиков во всем мире.

Наглая вылазка реакции на Пиренейском полуострове вызвала волну симпатий к героическому испанскому народу во всех странах мира. Демократическая общественность потребовала оказания помощи республиканцам. Общепринятые нормы международного права давали возможность правительству Испании закупать оружие и военные материалы за границей. Тогда, чтобы изолировать Испанию от внешнего мира, правительства Англии и Франции 15 августа 1936 г. заявили о своем «невмешательстве», запретив экспорт оружия и военных материалов в Испанию. В Лондоне 9 сентября 1936 г. начал работу Комитет по «невмешательству», в котором приняли участие 27 государств, имея формальную цель предотвратить распространение войны. Советский Союз принял участие в этом Комитете, учитывая, что, если бы удалось пресечь вмешательство Германии и Италии в национально-революционную войну, республика быстро одержала бы победу. Но очень скоро выяснилось, что агрессивные державы рассматривают Комитет как ширму для прикрытия своего вмешательства в испанские дела. Тогда 7 и 23 октября 1936г. советский представитель заявил, что СССР будет связан постановлениями о «невмешательстве» не больше, чем другие участники Комитета.

Соединенные Штаты хотя и не вошли в Комитет, но приняли действенные меры для удушения Испанской республики. Испанское правительство сумело закупить в США некоторое количество самолетов и авиамоторов на сумму в 3 млн. долларов. Но президент США счел необходимым публично осудить отправку их в Испанию как «непатриотический акт». 8 января 1937 г. конгресс расширил резолюцию о «нейтралитете», предусмотрев случай гражданской войны и распространив ее на Испанию. Испанские фашисты были безгранично благодарны. «Президент Рузвельт поступил как настоящий джентльмен, - заявил Франко. - Его закон о нейтралитете, приостанавливающий экспорт военного снаряжения обеим сторонам, быстрота, с которой он принят и проводится в жизнь, является жестом, который мы, националисты, никогда не забудем».

Испанская республика была отрезана от всех источников в капиталистическом мире, где она могла бы закупить вооружение. В то же время мятежники получали все необходимое для ведения войны. Причем наметилось своеобразное разделение труда: США и Англия предоставляли горючее, стратегические материалы; Германия и Италия - солдат и вооружение. 75% нефти Франко получал из США, главным образом от «Стандард ойл» и «Техас ойл» (последняя поставила только в кредит нефти на 6 млн. долларов), а остальные 25% давала англо-голландская «Ройал Датч-Шелл». Американские автомобильные компании - «Дженерал моторе», «Форд», «Студебеккер» - продали франкистам 12 тыс. грузовиков, причем не требовали немедленной, оплаты. Для сравнения можно указать, что из Германии и Италии франкисты получили в общей сложности 3 тыс. грузовиков. Помощь Германии Франко оценивалось в 372 млн. марок, Италии - в 7,5 млрд. лир.

Только Советский Союз отстаивал интересы испанского народа, оказывал ему моральную и материальную помощь. На международной арене советская дипломатия стремилась добиться прекращения вмешательства Германии и Италии в национально-революционную войну, разоблачала политику «невмешательства». Трудящиеся Советского Союза собирали средства для испанских борцов за свободу, Советское правительство открыло кредит республиканской Испании в размере 85 млн. долларов. На помощь испанскому народу пришли добровольцы из 54 стран мира. В составе интернациональных бригад они сражались против фашизма. Но их численность на протяжении всей войны никогда не превышала 20 тыс. человек. В борьбе против фашизма в Испании приняли участие советские добровольцы, среди которых были танкисты и летчики, моряки и общевойсковые командиры. Они не только сражались в первых рядах бойцов Республики, но и являлись военными консультантами. В числе последних были видные советские военные деятели, впоследствии прославленные генералы Великой Отечественной войны, - Мерецков, Родимцев и многие другие. Позиция Советского Союза в отношении германо-итальянской интервенции в Испании нагляднейшим образом продемонстрировала принципиальность советской внешней политики, на деле отстаивавшей лозунг «мир неделим».

Агрессия Германии и Италии на Пиренейском полуострове подрывала в первую очередь позиции Англии и Франции, создавая для последней непосредственную военную угрозу. Хотя англо-французские правящие круги не могли не понимать этого, они ни на йоту не отступили от политики «невмешательства». Соображения политики «баланса сил» перевесили здравые суждения, которые подсказывал даже беглый взгляд на географическую карту. В конечном счете победа фашизма в Испании означала утверждение агрессоров вблизи Англии и Франции, а не у границ Советского Союза. Но политика «баланса сил» деформировала обычно соотношение действия и противодействия на международной арене. Академик И. М. Майский, тогда советский посол в Лондоне и представитель СССР в Комитете по «невмешательству», отмечает: правительства Англии, Франции и США «вели в то время большую игру с гитлеровской Германией, толкая ее на войну с СССР. В этих видах они проводили политику «умиротворения» в отношении Гитлера, да и Муссолини. Оказание энергичной поддержки Испанской республике, хотя бы путем широкого снабжения ее оружием, могло поссорить правительства Англии и Франции с Германией и Италией, т. е. сорвать их большую игру с ними. Чемберлен и Даладье этого не хотели и потому были готовы жертвовать Испанией, вернее своими экономическими и стратегическими интересами на Пиренейском полуострове - тем более, что считали такую жертву временной. Ведь если бы удалась их большая игра и Германия и СССР истощили свои силы во взаимной войне, Англия стала бы хозяйкой положения в Европе».

Интернациональные бригады

В ноябре 1936 в бои под Мадридом вступили и так называемые интернациональные бригады. Тысячи людей различных политических и религиозных убеждений и разного социального происхождения из 54 стран мира, с большим трудом добравшиеся до Испании, организовали 5 интербригад.

Наибольшее число добровольцев-антифашистов прибыло из Франции, Германии, Италии, было много поляков, американцев, англичан, в интербригадах воевали чехи, венгры, румыны, югославы, албанцы, бельгийцы, шведы, датчане, швейцарцы, мексиканцы, аргентинцы – всего свыше 35 тыс. человек.

Уже в конце июля мировая пресса была переполнена сообщениями о прибытии гитлеровских самолетов и военной техники в Испанию. Однако ни Германия, ни Италия не встретили серьезного сопротивления своим действиям со стороны западноевропейских правительств. Великобритания и Франция под флагом предотвращения международного конфлик­та провозгласили так называемую политику невмешательства в испанские дела. Идея невмешательства исходила из Лондона, а конкретное предложение выдвинул в начале августа 1936 г. премьер-министр правительства Народного фронта во Франции Леон Блюм. Документ под названием «Соглашение о невмеша­тельстве» подписали 27 европейских стран. Оно запрещало ввоз и транзит оружия, военных материалов и техники в Испанию и ее владения. Все протесты испанской республики против подобной блокады были отвергнуты. Для наблюдения за выполнением «Соглашения» был создан «Комитет по невмешательству в испанские дела» в Лондоне. 23 августа советское правительство присоединилось к «Соглашению». На следующий день Германия также подписала «Соглашение о невмешательстве», продолжая при этом оказывать помощь франкистам. США объявили о своем нейтралитете, разрешив продажу вооружений только за наличный расчет и при условии его перевозки транспортом покупателя, что было невозможно для Народного фронта. Политика невмешатель­ства имела чисто формальный характер. Лига наций высказала лишь «беспокойство по поводу событий в Испании» и ограничи­лась призывами к сохранению мира в Европе.

Несмотря на утрату Каталонии и тяже­лую ситуацию, у республики еще была возможность держаться. Однако в новой обстановке оживилась капитулянтская де­ятельность колеблющихся элементов внут­ри Народного фронта, в том числе среди части офицерства. Капитулянты, возглав­ляемые правым социалистом X. Бестейро и командующим центральным фронтом Ка-садо, надеялись, разгромив коммунистов и других сторонников Сопротивления, до­биться соглашения с Франко. 4 марта 1939 г. вспыхнул мятеж на флоте республи­ки в Картахене. 5-6 марта Касадо и Бестейро подняли мятеж в Мадриде и об­разовали «Национальную хунту обороны». Хунта Касадо - Бестейро объявила ком­мунистов вне закона, обещав после устра­нения коммунистов продолжать сопротив­ление и добиваться «почетного мира». В те­чение недели в Мадриде шли бои верных республике частей во главе с коммуниста­ми против предателей, но одновременно успешно сражаться на два фронта было уже невозможно. Хунта Касадо - Бестей­ро оголила фронт и подписала капитуля­цию. 28 марта фашисты вступили в Мад­рид, а 1 апреля 1939 г. заняли всю респуб­ликанскую территорию.

После 32 месяцев героической борьбы Испанская республика пала. Главной при­чиной поражения испанского народа яви­лась интервенция Германии и Италии. Другой важной причиной была политика «невмешательства» правительств Велико­британии, Франции и США, осложнившая положение республики. Содействовали по­ражению и внутренние факторы: недоста­точное единство рядов рабочего класса и Народного фронта, пагубные последствия проявлений анархизма, местничества и, на­конец, предательская деятельность капиту­лянтских элементов. Поражение Испан­ской республики имело тяжелые междуна­родные последствия, способствовало раз­вязыванию второй мировой войны.

Но героическая борьба испанского на­рода не была напрасной. Она почти на три года сковала силы международной реак­ции, явилась важным этапом в развитии международной антифашистской солидар­ности. Был накоплен большой опыт борьбы против фашизма. Испания показала, что

именно рабочий класс и коммунисты явля­йся наиболее последовательными и стойкими защитниками дела свободы и де­мократии, борцами против фашизма. Опыт Испании доказал, что Народный фронт в случае утверждения в нем решающей роли рабочего класса может стать формой осуществления глубоких революционных преобразований в интересах народа, вплоть до перспективы перехода к социа­лизму. Только неблагоприятная междуна­родная ситуация и интервенция фашист­ских держав помешали восторжествовать этой перспективе в Испании. Испанская республика 1936-1939 гг. явилась первым опытом демократической республики ново­го типа, предшественником государств на­родной демократии, воспринявших ее опыт.

1 апр. 1939г. война в Исп. законч. победой франкистов. На десятилетия страна была раздел. на победит. и побежд.

В ходе Гр. войны в Исп. республ. армия потеряла более 100 тыс. чел. потери армии Франко 70 тыс. чел. Столько же от болезней. потери интернацион. бригад 6,5 тыс. чел., советских 158 чел. без вести.

Ист-фия: хар: народ\демокра (МАЙДАНЕК); револ(по тем мероприятиям кот проводило респуб правит); нац\освободит(б\ба с интервентами).У Испан б неск альтернитив п\е воен устройства. Некот совет ист полаг что испан гражд W –битва 2-х идеологий ком(либо подлен демократ)и фаш. Зарубеж ист. ПОЛ ПРЕСТОН: в лагере мятеж\в не б. единства по поводу будущ форме правл и они не столько п\в выступали респуб сколько п\в ком-зма. ВИЛАР: это б воен дикт в чистом виде, со Т эта систем похожа на Ит. Еще в 30-е гг высказ т.зр. что Ит и Герман прелож руку к подготовке самого мятежа. Но Ж. Сориа счит что нет Ит и Гемран включ в конфликт т\ко по просьбе Франко и кподготовке не причастны.О личности Франко его иконописцы представл святым каудильо, благожетелем исп. Пол-ки уникален, созд усл для переход от жест формы правл к демокр. Др истор (лев и традиц. ист-фия)счит он б. жест диктатором, и п-едующие гг удерживал вл лишь бл репрессиям и опоре на арм.

В совет и росс историографии очень мало раб по исп:

Пожайская - наиболее объективно занималась изуч Испании - по ее мнению франко самая яркая личность.

Пол Престон «франко» - рассм как франко стан диктатором - престон не любит франко.

Жорж сориа «в и рев в исп»-в 2 том-самая лучш раб на сег дн.

Хью Томас «в в исп»+ Данилов «гражд в в исп»=оба автора не симпатиз франкистам.до 90 годов называл в –нац-освоб.

Анхель Виньяс(Исп)статью "Франко, или ниспровержение памяти".Сводить длительную диктатуру к деятельности одного-единственного человека - значит допускать, по меньшей мере, преувеличение. Разумеется, Франко играл центральную роль в режиме, которому дал свое имя, но режим являлся чем-то большим, нежели сам Франко, который никогда не был ни мыслителем, ни человеком, терзаемым интеллектуальными сомнениями

один из основных принципов международного права, согласно которому никакое государство или группа государств не имеет права прямо или косвенно вмешиваться во внутренние и внешние дела др. государства. Принцип Н. закреплен в таких важных международных документах, как Устав ООН, Декларация ООН о недопустимости вмешательства во внутренние дела государств, об ограждении их независимости и суверенитета 1965, Декларация о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН, 1970, Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. В Декларации о принципах между народного права 1970 предусматривается, что принцип Н. включает, в частности, запрещение вооруженной интервенции и др. форм вмешательства, направленных против правосубъектности государства или его полит., эконом, и культурных основ; запрещение организации, поощрения, по мощи или допущения вооруженной подрывной или террористической деятельности, направленной на изменение строя др. государства путем насилия; право государства избирать свою полит., эконом., социальную систему без вмешательства др. государств.

Отличное определение

Неполное определение ↓

НЕВМЕШАТЕЛЬСТВО

как особое направление внешней политики империалистических государств И. В. Сталин определил на XVIII съезде партии (1939) в следующих словах: "Формально политику невмешательства можно было бы охарактеризовать таким образом: "пусть каждая страна защищается от агрессоров, как хочет и как может, наше дело сторона, мы будем торговать и с агрессорами и с их жертвами". На деле, однако, политика невмешательства означает попустительство агрессии, развязывание войны,- следовательно, превращение ее в мировую войну. В политике невмешательства сквозит стремление, желание - не мешать агрессорам творить свое черное дело, не мешать, скажем, Японии впутаться в войну с Китаем, а еще лучше с Советским Союзом, не мешать, скажем, Германии увязнуть в европейских делах, впутаться в войну с Советским Союзом, дать всем участникам войны увязнуть глубоко в тину войны, поощрять их в этом втихомолку, дать им ослабить и истощить друг друга, а потом, когда они достаточно ослабнут, - выступить на сцену со свежими силами, выступить, конечно, "в интересах мира", и продиктовать ослабевшим участникам войны свои условия". В годы, предшествовавшие второй мировой войне, политику Н. с особым усердием проводили Англия, Франция и США. Наиболее яркие проявления этой политики были связаны с захватом Японией Манчжурии в 1931 (см. Литтона комиссия), с итало-абиссинской войной в 1935-36 (см. Лига наций), с войной в Испании в 1936-39, с японо-китайской войной, начавшейся в 1937, с аннексией Австрии Германией в 1938 (см. Аншлюсс), с оккупацией Чехословакии Германией в 1939 (см. Мюнхенское соглашение 1938). Политика Н. была не только преступной, но и очень неумной политикой. Империалисты США, Англии и Франции рассчитывали, что с помощью политики Н. они натравят гитлеровскую Германию на СССР, а сами останутся в стороне от войны. Эти коварные планы не оправдались благодаря бдительности советской дипломатии. Гитлеровская Германия свой первый удар нанесла на западе, по Англии и Франции. В результате расчеты любителей загребать жар чужими руками потерпели крушение, и политика Н. наглядно продемонстрировала банкротство западной дипломатии. Н. в испанские дела. Этот политический термин родился в период войны в Испании 1936-39 и был тесно связан с соглашением о Н. в эту войну, заключенным 27 европейскими державами в августе 1936. Мятеж ген. Франко против законного правительства Испанской республики, поднятый 18. VII 1936, очень быстро стал крупнейшим фактом международного значения, т. к. вокруг него завязался чрезвычайно сложный узел политической борьбы между различными державами. Гитлеровская Германия при участии фашистской Италии спешно готовилась ко второй мировой войне. Первая проба сил европейских агрессоров была сделана в Африке во время итало-абиссинской войны (20. X 1935-13. V 1936). Благодаря трусливо-предательскому поведению правительств Англии и Франции агрессия окончилась успешно для Италии. Это поощрило Гитлера и Муссолини ко второму шагу - попытке приковать к фашистской колеснице Испанию, создав в ней правительство фашистского типа. Успех такой попытки обещал Германии и Италии ряд крупных стратегических преимуществ в будущей мировой войне, т. к. он поставил бы под удар пиренейскую границу Франции и морские коммуникации Англии с империей; он сильно повысил бы общий престиж фашизма в Европе и отдал бы в распоряжение фашистских держав богатые ресурсы Испании. Вот почему, когда выборы 16. II 1936 в Испании привели к власти левореспубликанское правительство, Германия и Италия начали подготовку военного реакционного мятежа против этого правительства. Англия и Франция видели быстрое нарастание германо-итальянской агрессии, но не принимали никаких эффективных мер для ее парирования. Этот факт объяснялся тем, что Англией в то время правила "клайвденская клика" (Чемберлен, Галифакс, Асторы и др.), а Францией - клика Даладье и Бонне. Ослепленные бешеной ненавистью к коммунизму, обе клики лелеяли мысль повернуть острие фашистской агрессии на восток, т. е. против Советского Союза. Поэтому, когда Франко начал мятеж, а Гитлер и Муссолини стали ему открыто помогать, правительства Англии и Франции решили, что, хотя укрепление фашистских держав на Пиренейском п-ове представляет для них известную опасность, все-таки из-за Испании не стоит ссориться с Германией и Италией, ибо это может испортить их "большую игру" с фашистскими державами по вопросам европейской политики. Конкретные примеры Н. в главных чертах представляли следующую картину: Идея Н. в испанские дела родилась в недрах английского министерства иностранных дел, однако по тактическим соображениям "честь" провозглашения такой политики была предоставлена Леону Блюму, который в то время стоял во главе французского правительства, опиравшегося на Народный фронт. Действительно, уже 25. VII 1936, т. е. через неделю после начала мятежа, Блюм выступил с заявлением, что Франция сохранит полный нейтралитет в испанском конфликте, и в течение августа развил большую дипломатическую активность в переговорах с другими странами, закончившихся подписанием 27 европейскими государствами (в стороне осталась только Швейцария) соглашения о Н. Это соглашение предусматривало запрещение экспорта и транзита оружия (включая самолеты) в Испанию, а также взаимную информацию участников соглашения о принятых ими с этой целью мерах. Для наблюдения за выполнением предусмотренных соглашением обязательств в Лондоне создавался особый комитет из представителей всех 27 держав. США, как держава внеевропейская, формально в соглашении не участвовали. Однако правительство США, наложив эмбарго на вывоз вооружения и амуниции испанскими республиканцами, фактически проводило ту же политику H. и несет за нее не меньшую ответственность, чем Англия и Франция. Позиция СССР в испанском конфликте была четко определена в известной телеграмме И. В. Сталина от 16. X 1936 на имя секретаря ЦК Испанской коммунистической партии Хозе Диаса, в которой говорилось, что "освобождение Испании от гнета фашистских реакционеров не есть частное дело испанцев, а - общее дело всего передового и прогрессивного человечества. Эта общая установка определила собой все действия Советской страны на протяжении испанской войны - от начала и до конца. Исходя из нее, трудящиеся Советского Союза уже в первые недели войны организовали массовые денежные сборы в пользу республиканского населения Испании и направили в Испанию ряд пароходов с продовольственными продуктами. Исходя из нее, Советское правительство решало и вопрос о своем участии в соглашении о Н. Поскольку было совершенно очевидно, что без поддержки извне Франко обречен на быстрое поражение, Советское правительство считало целесообразным путем соглашения о Н. сделать попытку приостановить или по крайней мере сильно сократить германо-итальянскую помощь мятежникам. В результате 23. VIII 1936 в Москве состоялся обмен нот между французским и Советским правительствами, уточнивший обязательства сторон по соглашению. Советское правительство послало также своего представителя в Лондонский комитет по невмешательству. Деятельность этого Комитета в сентябре - октябре 1936 сводилась к простому рассмотрению жалоб на нарушение соглашения о Н., поступавших в Комитет от того или иного правительства. Таких заявлений было очень много со стороны Советского и испанского правительств против Германии, Италии и Португалии. В свою очередь фашистские державы выдвигали обвинения против СССР. Рассмотрение жалоб очень часто сопровождалось бурными сценами, но практических результатов не имело, да и не могло иметь, т. к. Англия и Франция не желали поддерживать СССР в его борьбе против фашистской интервенции в Испании и принять действительно эффективные меры для прекращения итало-германской помощи Франко. В период от ноября 1936 до июля 1937 Комитет по Н. занимался рассмотрением плана контроля испанских границ. План этот после многомесячных ожесточенных споров и дискуссий был в конце концов одобрен 8. III 1937 Комитетом по Н. В основном он сводился к следующему: подтверждался запрет на экспорт в Испанию оружия и военных материалов; в дополнение вводился также запрет на посылку в Испанию иностранных войсковых частей и даже на разрешение отдельным гражданам стран - участниц соглашения отправляться в Испанию в качестве волонтеров; на франко-испанской и испано-португальской границах устанавливалась цепь контролеров, следящих за тем, чтобы указанные запреты соблюдались; вокруг берегов Испании создавался постоянный патруль из военных судов Англии, Франции, Германии и Италии (СССР тоже получил право участия в патрулировании, но фактически его не использовал); все суда стран - участниц Комитета, направляющиеся в Испанию, должны были по пути заходить в заранее определенные порты и брать в них на борт особых "наблюдателей" Комитета, которые в испанских портах, не сходя на берег, должны были знакомиться с характером разгружаемых материалов и следить за тем, чтобы среди них не было военной контрабанды; патрульные суда вдоль испанского берега должны были проверять, имеются ли "наблюдатели" Комитета на борту торговых пароходов, идущих в испанские порты. Намечались также мероприятия для предупреждения перелета иностранных самолетов в Испанию, но эту часть плана Комитет не успел разработать до конца. Несмотря на целый ряд недостатков, принятый Комитетом план контроля в случае своего эффективного осуществления сильно затруднил бы итало-германскую интервенцию. Поэтому фашистские державы сначала всячески саботировали введение плана в действие, а вскоре после того, как он начал функционировать (с 5 мая 1937), и совсем сорвали его. Придравшись к налету республиканской авиации (31. V 1937) на занятый мятежниками о. Ивиса, во время которого слегка пострадало противозаконно находившееся здесь немецкое военное судно "Дейчланд", германское правительство в виде репрессии бомбардировало с моря беззащитный испанский город Альмерию, превратив его в груду развалин, а затем демонстративно отказалось от участия в морском патруле и отозвало своего представителя из Лондонского комитета. Итальянское правительство также отказалось от участия в Комитете. Казалось, всему недостойному фарсу Н. пришел жалкий конец. Советская сторона энергично настаивала на необходимости признать факт провала этой политики и вернуть законному республиканскому правительству Испании право закупать потребное ему оружие где угодно. Однако британское и французское правительства, стремившиеся задушить республику, были настроены совсем иначе. В течение всего июня они смиренно упрашивали фашистские державы сменить гнев на милость и, наконец, добились своей цели: представители Германии и Италии вернулись в Комитет, но категорически отказались согласиться на восстановление прежнего плана контроля. 2. VII 1937 они предложили свой собственный проект урегулирования возникших осложнений, сводившийся к следующему: на суше (т. е. конкретно на франко-испанской границе) сохраняется старая форма контроля; на море же патрулирование вдоль испанских берегов прекращается и вместо него "обеим сторонам в Испании" (т. е. как республиканскому правительству, так и Франко) предоставляются права воюющей стороны, или, иначе, право задерживать на море суда, отводить их в испанские порты и производить там проверку их грузов с конфискацией через призовые суды военной контрабанды. Этот проект грозил величайшей опасностью для Испанской республики. Уже и до того франкистские мятежники с помощью Италии и Германии делали попытки захватить де факто, без всякого признания со стороны других держав, права воюющей стороны, совершенно незаконно задерживая и даже топя в Средиземном море торговые суда, идущие под флагами различных европейских держав (см. Нионское соглашение 1937). Еще больший эффект имело бы официальное признание за мятежниками прав воюющей стороны. Правда, военный флот Франко был, ничтожен, но к его услугам имелись суда итальянского, а отчасти германского флота, для использования которых франкистами могли быть найдены подходящие формы. С помощью этих судов Франко стал бы господином в испанских водах и установил бы полную блокаду республиканского берега. Тогда Испанская республика оказалась бы в мертвой петле как с суши (франко-испанская граница), так и с моря и должна была бы быстро задохнуться без импорта оружия и военных материалов из-за границы. Наглость фашистского плана была столь велика, что даже Англия и Франция не решились его полностью принять,- особенно учитывая тот широкий общественный резонанс, который получила решительная оппозиция против этого плана со стороны Советского Союза. Больше того, под давлением масс французское правительство вынуждено было временно открыть франко-испанскую границу. Чтобы найти выход из затруднительного положения, английское правительство 14. VII 1937 внесло в Комитет свой собственный компромиссный план. Суть британского плана сводилась к следующему: контроль испанских сухопутных границ сохраняется в прежнем виде; морское патрулирование берегов Испании прекращается, и вместо этого в испанских портах, находящихся в руках как республиканцев, так и мятежников, устанавливаются постоянные "наблюдатели" Комитета, которые обязаны проверять характер приходящих в Испанию грузов и приезжающих туда людей; иностранные волонтеры (к тому времени на стороне Франко кроме марокканцев сражалось до 100 тыс. итальянских и немецких военнослужащих, большей частью в регулярных войсковых формированиях, против 20 тыс. добровольцев Интернациональной бригады на стороне республиканцев) выводятся из Испании под контролем специальных комиссий Комитета; когда Комитет признает, что эвакуация волонтеров происходит нормально, обеим сторонам, т. е. Франко и испанскому правительству, будут предоставлены "ограниченные" права воюющей стороны. Борьба, завязавшаяся в Комитете в связи с британским планом, продолжалась целый год. Фашистские державы добивались немедленного закрытия франко-испанской границы и немедленного предоставления "обеим сторонам" прав воюющей стороны, откладывая вывод волонтеров до весьма неопределенного будущего. Им хотелось возможно скорее зажать Испанскую республику в кольце сплошной блокады на суше и на море. СССР, наоборот, категорически настаивал на полном выводе волонтеров, как предпосылке для обсуждения вопроса о правах воюющей стороны и о восстановлении контроля на франко-испанской границе. Англия и Франция, в соответствии со своей общей линией, по существу поддерживали Германию и Италию. В конечном счете "британский план" был одобрен Комитетом 5. VII 1938. Советской стороне в результате длительной борьбы удалось внести в этот план поправки, несколько смягчавшие его отрицательные стороны. Однако этот план так и остался в архивах Комитета. Поощряемые позицией Англии и Франции в испанском вопросе, Гитлер и Муссолини окончательно распоясались. Чехословацкий кризис как раз в это время достиг своего апогея. 30. IX было заключено Мюнхенское соглашение. Внимание мировой общественности было отвлечено в другую сторону. Фашистские державы немедленно использовали создавшуюся ситуацию в интересах Франко. Италия де факто установила блокаду республиканского берега. Даладье еще раньше (с весны 1938) вновь закрыл франко-испанскую границу. Чемберлен, который все явственнее искал сближения с Муссолини, 11-14. I 1939 в сопровождении министра иностранных дел Галифакса нанес дружественный визит в Рим. Испанская война быстро шла к своему трагическому концу. Несмотря на беспримерный героизм испанского народа, сохранявшего мужество и стойкость до последнего момента, преступная политика Англии, Франции и США, по существу сводившаяся к интервенции в пользу мятежников, не могла не дать своих плодов: лишенные оружия и боеприпасов, республиканские армии вынуждены были отступить перед ураганом огня и стали, направленным против них Франко или, точнее, Гитлером и Муссолини. К марту 1939 фашистский мятеж увенчался успехом. Теперь Лондонскому комитету было совсем нечего делать. После принятия "британского плана" Комитет в полном составе уже больше ни разу не собирался. С начала 1939 Комитет вступил в период "ликвидации дел"; еще 1. III 1939 советский представитель был отозван своим правительством из Комитета; весной 1939 Комитет был окончательно распущен. Позиция СССР в Комитете все время оставалась последовательной и неизменной защитой законного республиканского правительства Испании против фашистских мятежников. Она определялась принципом, провозглашенным И. В. Сталиным в телеграмме Хозе Диасу. Прежде всего СССР ставил своей задачей использовать работу Комитета для мобилизации демократических сил во всем мире в защиту Испанской республики. Непосредственное участие СССР в Комитете открывало для этого большие возможности: каждый шаг, каждый маневр, каждая интрига явных или скрытых врагов демократии служили материалом для привлечения общественного внимания к их гнусным проискам. СССР неоднократно (напр., в декабре 1936, в мае 1937, в сентябре 1938) выступал по испанскому вопросу в Лиге наций, решительно отстаивая интересы всеобщего мира и борьбы против агрессии. СССР сыграл крупную роль в заключении Нионского соглашения, направленного против пиратских действий фашистских подводных лодок в Средиземном море. СССР принимал также самые энергичные меры для того, чтобы через печать, радио, кино и т. д. правильно ориентировать мировое общественное мнение об испанской войне и связанных с ней событиях, в особенности о позиции различных держав в данном вопросе. СССР с самого начала решительно выступил против стремления империалистических держав ставить на одну доску признанное всеми странами законное правительство Испанской республики и мятежного ген. Франко, политического преступника и изменника родины, не имеющего никакого юридического статуса. Советский Союз был единственным государством, последовательно защищавшим суверенные права испанского народа против открытой и скрытой интервенции различных империалистических государств. Когда окончательно выяснилось, что Германия и Италия, несмотря на свое участие в Лондонском комитете, продолжают обильно снабжать Франко оружием, Советское правительство 7. X 1936 сделало в Комитете заявление, что оно "ни в коем случае не может согласиться превратить соглашение о невмешательстве в ширму, прикрывающую военную помощь мятежникам со стороны некоторых участников соглашения против законного испанского правительства", и что, "если не будут немедленно прекращены нарушения соглашения о невмешательстве, оно будет считать себя свободным от обязательств, вытекающих из соглашения". Так как указанные нарушения продолжались, то 23. X Советское правительство довело до сведения Комитета, что в соответствии с заявлением от 7. X 1936 "оно не может считать себя связанным соглашением о невмешательстве в большей мере, чем любой из остальных участников этого соглашения". Иными словами, Советское правительство стало на ту единственно возможную точку зрения, что в сложившихся обстоятельствах испанскому правительству должно быть возвращено его законное право покупать оружие там, где оно считает необходимым, и последовательно проводило эту точку зрения на протяжении всей войны. В Комитете соотношение сил было крайне неблагоприятно для СССР. Он имел здесь против себя открыто Германию, Италию и Португалию и скрыто-Англию и Францию. Остальные державы - средние и малые - обычно поддерживали большинство. Даже те из них, которые сочувствовали Испанской республике, не решались об этом громко заявить. В такой обстановке, конечно, невозможно было использовать Комитет, чтобы улучшить положение Испанской республики в ее борьбе против Франко и его германских и итальянских покровителей. Но зато вполне возможно было предупредить принятие Комитетом решений, ухудшающих шансы республиканского правительства, ибо работа Комитета была построена на принципе единогласия. Систематически голосуя против различных предложений Германии, Италии, Англии и Франции, имевших целью ослабить позиции Испанской республики, советская сторона сорвала целый ряд попыток империалистических держав ускорить победу Франко. Таким образом, если героическое сопротивление испанского народа продолжалось почти три года, если оно вписало в историю одну из самых блестящих страниц, которой будут еще долго вдохновляться борцы против фашизма и реакции, то это в большой степени явилось результатом энергичных усилий Советского Союза в деле защиты демократической Испанской республики.

Для определения перспектив развития «испанской» составляющей международных отношений накануне второй мировой войны заслуживает отдельного рассмотрения процесс подготовки и подписания Соглашения о невмешательстве в дела Испании: во что трансформировались противоречия, контуры которых проявились уже в августе 1936 г., чем они обернулись для собственно испанской проблемы, двусторонних отношений и международной ситуации в целом.

Внешнеполитические документы Англии, Франции и Бельгии, чьи руководители прибыли в двадцатых числах июля 1936 г. в Лондон на совещание в рамках подготовки конференции 5 держав, свидетельствуют, что на данной встрече речь шла о европейской безопасности в целом. Испанская проблема фактически не поднималась, то есть ее участниками проблема континентальной безопасности напрямую с разгорающимся испанским пожаром в тот момент не связывалась или, можно предположить, не озвучивалась еще на международном уровне, и хотя уже имелась информация об итальянской и немецкой помощи мятежникам.

Зарубежные исследователи расходятся в трактовке последствий визита французского премьера Блюма в Лондон (23-24 июля 1936 г.) для провозглашения политики невмешательства.

В доступных нам советских архивных документах за вторую половину июля 1936 г. (13 фондов АВП РФ) испанская проблема упоминается трижды, причем почти везде - в подчиненном контексте. Так, например, во время вышеупомянутого визита Л. Блюма в Лондон министр иностранных дел Франции Дельбос пригласил 24 июля на встречу в отеле «Савой» советского полпреда И.М. Майского, сочтя своим долгом поставить через него в известность советское правительство о том, что происходило на совещании Локарнских держав. В ходе беседы Дельбос подчеркнул, что «Европа стоит сейчас перед пропастью войны». Текст беседы, переданный в НКИД СССР, изложен на пяти листах. и уже после подписи Майского в постскриптуме упоминается, что Дельбос, между прочим, отметил, что «испанские события сильно играют на руку Гитлеру, который ведет усиленную пропаганду против СССР», обвиняя его в «организации испанской революции». Комментарии отсутствуют . Возможно, это был своеобразный зондаж советской позиции, тем более, что несколько ранее в беседе с Иденом Блюм заявил о положительной реакции французского правительства на просьбу Мадрида о военных поставках.

Темпы изменения ситуации в Испании (середина июля начало августа 1936 г) и скорость реакции на нее и на действия фашистских стран Великобритании, СССР, в некотором плане Франции, не совпадали, точнее, последняя запаздывала и носила сугубо национально-страноведческий характер. На наш взгляд, это станет в последующем не последней причиной слаборезультативности всей политики невмешательства. Попытки упреждающего удара не предпринял никто, равно как и игры на опережение.

Известно, что на просьбу республиканцев (21 июля) о продаже нефти для использования фактически запертого в Танжере республиканского флота английская сторона ответила отрицательно, мотивируя тем, что не считает возможным делать это на государственном уровне, дабы избежать возможных повреждений собственных нефтеналивных танкеров как в зоне Гибралтара, так и Танжера (бомбежки мятежников). Британский кабинет 22 июля принял решение не предпринимать никаких поспешных акций и внимательно следить за ситуацией . Москва только 17 августа решением политбюро ЦК ВКП(б) постановила продать Мадриду мазут в необходимом количестве на льготных (ценовых) условиях .

Несколько активнее вел себя Париж - уже 23 июля Франция в лице министра авиации П. Кота (с одобрения И. Дельбоса и Л. Блюма) предложила поставить республиканцам 20-30 бомбардировщиков. Днем позже французская сторона получила официальную просьбу Мадрида о продаже самолетов, боеприпасов, ружей, пушек и пулеметов . Но начавшаяся в правой печати антиреспубликанская и антиправительственная кампания, наложившаяся на впечатления, привезенные Блюмом из Лондона, вынудили французского премьера ретироваться.

Позже он будет характеризовать ситуацию во французских политических кругах конца июля 1936 г. как «разновидность парламентского переворота».

Дальнейшая политика французского руководства в испанском вопросе вплоть до 4-5 августа (предложение европейским державам курса невмешательства) характеризуется колебаниями, непоследовательностью, крайностями, ожесточенной внутриполитической борьбой. Так, 25 июля Париж признал военные поставки в другую страну равносильными вмешательству в ее дела, в тот же день решением совета министров Франции была запрещена продажа оружия республиканской Испании (хотя такие действия не от лица правительства не осуждались), 1 августа 1936 г. французский кабинет со ссылкой на испанофранцузский договор 1935 г. отменит и это решение. В ночь с 1 на 2 августа в результате дебатов французское министерство иностранных дел приняло коммюнике с предложением правительствам Великобритании и Италии согласиться на общие для всех правила невмешательства в испанские дела , то есть французское руководство определилось со своей тактикой в отношении Испании.

Нужно заметить, что в письме британского министра иностранных дел Идена французскому поверенному в делах Камбону от 4 августа 1936 г. потенциальными участниками соглашения названы Великобритания, Франция, Германия, Португалия и Италия. В советский документ, освещающий этот факт (запись беседы зам. зав. 3-м Западным отделом НКИД СССР Ф.С. Вейнберга с французским поверенным Пайяром, 5 августа 1936 г.), вкралась опечатка - вместо Португалии там названа Польша . Этот документ был опубликован в 19 томе ДВП СССР, и ссылки на него перекочевали во многие научные исследования .

Предложив европейским державам курс «нейтралитета» невмешательства, Париж 9 августа вновь подтвердит постановление от 25 июля о запрете поставок оружия республиканцам . Заметим, что к этому времени не были получены ответы на предложение о невмешательстве ни от Германии, ни от Италии, ни от Португалии, и это действие французской стороны уместно рассматривать как явное нарушение испанофранцузского договора 1935 г.

С начала августа 1936 г. можно говорить о вторичной реакции европейских стран на «испанский стресс», о ее более взвешенном, обдуманном характере. Из некоторого «оцепенения» их выведет французская нота с предложением о невмешательстве вкупе с нарастающим объемом информации об эскалации конфликта на Пиренеях и вмешательстве в него Италии и Германии.

До этого - несколько выжидательная позиция. Особенно англичане (Дж. Маунси Галифаксу) и русские (Крестинский - Сталину) считали нужным быть очень осторожными в ответе, чтобы никто (немцы и итальянцы, французы) не истолковал его в пользу какой-либо стороны в Испании. Еще 10 августа британский посол в Москве Чилстон подчеркивал в телеграмме Идену, что на начальном этапе испанской войны советская пресса при всей селективности публикаций зарубежной информации не выражала ничего, кроме платонической любви к Мадридскому правительству.

В английских и французских политических кругах начнется интенсивная работа по выработке, уточнению своих позиций в испанском вопросе (он рассматривался на заседаниях британского кабинета 3, 6 августа, министерства иностранных дел 5 августа и пр., французского правительства 7, 8 августа).

Активизировалась деятельность и советской стороны. На фоне развертывания итало-германской интервенции в Испании, оживления деятельности французской и британской дипломатии вокруг указанной проблемы замаячила угроза дальнейшего отстранения СССР от общеевропейских дел. На уровне ЦК ВКП(б) «испанский вопрос» контролировал секретарь ЦК Л.М.Каганович, по линии НКИД - заместитель наркома иностранных дел Н.Н. Крестинский и зам. заведующего 3-м западным отделом НКИД Вейнберг.

По нашим подсчетам, в течение августа 1936 г. Вейнберг 13 раз встретился с временным поверенным в дела Франции в СССР Пайяром, дважды ему направлял ноты М.М. Литвинов. 5 служебных записок по испанскому вопросу за это же время было подано Крестинским Сталину (14 августа даже 2), не говоря об обмене телеграммами НКИД СССР с советскими полпредами в ведущих европейских странах.

Как известно, французская нота Великобритании и Италии от 2 августа 1936 г. содержала предложение о заключении соглашения о невмешательстве между этими тремя странами под предлогом наибольшей выраженности их интересов на Пиренеях и в бассейне Средиземного моря с отказом от поставок оружия обеим воюющим сторонам (так называемые «средиземноморское соглашение»).

Италия на несколько дней задержала ответ, Англия сочла трехстороннее соглашение нерезультативным, в ответной ноте (4 августа) выразив пожелание включить в него Германию и Португалию.

По мнению британских лидеров, невключение в него Германии способно было вызвать у Гитлера реакцию, возможно, более бурную, чем итальянская на заключенную накануне конвенцию в Монтрё. Чрезмерное противопоставление Италии Германии в преддверии встречи по поводу пакта пяти держав в Лондоне таило серьезную опасность для Британии. Уступая британской просьбе (повторенной дополнительно в ноте в посольство Франции после обеда 4 августа Галифаксом), французский МИД вечером того же дня направил приглашение этим странам. Тогда же пришел ответ из Берлина.

Германия заявила, что готова присоединиться к соглашению. По данным советской дипломатии, некоторые лидеры гитлеровского руководства «настаивали на осторожности и усиленно советовали не обескураживать Францию и особенно Англию отказом присоединиться к предложению о нейтралитете».

Они подчеркивали, что он навлечет на германское правительство обвинения, будет содействовать развязыванию войны в Испании и толкнет Францию, а возможно и Англию, на путь прямой помощи Мадриду.

Свое принципиальное согласие на невмешательство Германия обуславливала участием в нем СССР. «Представляется интересным, писал по этому поводу французский посол в Берлине Франсуа-Понсе, что он [фон Нейрат, министр иностранных дел Германии В.М.] проявляет стремление приобщить Россию к переговорам. До настоящего времени правительство Рейха было исключительно озабочено тем, чтобы исключить Советский Союз из всяких совместных переговоров».

До сведения советской стороны информация о французском демарше была доведена 4 августа временным поверенным в делах Франции в СССР Пайяром. Этот факт мог бы трактоваться как рядовой обмен информацией между двумя сторонами. Но в вышеназванном ответе Лондона на французскую ноту подчеркивалось, что соглашение о невмешательстве должно охватывать все страны, способные поставлять оружие и амуницию в Испанию, но при этом Советский Союз в списке потенциальных участников соглашения не упоминался.

Не будет он назван и 6 августа в устном британском меморандуме Италии, переданном Чиано временным поверенным в делах в Риме Ингрэмом.

Французский демарш в Москве можно рассматривать как самостоятельный и продуманный шаг. Пайяр мотивировал свои действия опасениями, «как бы на испанской почве не началось прямое противостояние между Германией, Италией и Францией». Париж интересовала советская позиция и эвентуальность поддержки Франции в испанском вопросе. Кроме того, К"дэ Орсе испытывал некоторую нервозность в связи с визитом в эти дни Р. Ванситтарта в Берлин.

Отношение Англии к правительствам Народного фронта, как известно, не отличалось излишней расположенностью, Советский Союз же удачно мог подойти на роль противовеса.

Французский вариант невмешательства предполагал участие и советской стороны, но сразу озвучить этот нюанс французская дипломатия не торопилась и не решалась, не заручившись принципиальным советским согласием и не получив ответы из Лондона, Рима, Берлина. Следующий французский шаг в этом направлении - передача СССР 5 августа уже официального предложения принять принцип невмешательства во внутренние дела Испании и «участвовать в отмеченном соглашении». Подчеркнем, что Великобритания о французской акции не была заранее проинформирована. Также поверенный в делах Франции в Лондоне Камбон в беседе с сотрудником британского МИДа Дж. Маунси 6 августа не проинформировал последнего о советском ответе и отказался от предложенного британского посредничества в Москве.

К 8 августа еще не дали ответа на французское предложение Италия, Польша и Португалия, первая - под предлогом отсутствия Муссолини в Риме (?!), а Польша и Португалия - ввиду отсутствия министров иностранных дел.

Небезынтересно сравнить требования, которыми ведущие участники соглашения о невмешательстве сопровождали свои ноты принципиального согласия о присоединении к нему: Великобритания на начальном этапе стремилась ограничить его круг потенциальными участниками «пакта 5-ти». Германия, Италия и Португалия, как указывалось выше, из опасения открытой поддержки республиканцев Советским Союзом хотели связать его соглашением о невмешательстве.

Проект советского ответа на французское предложение, переданный Крестинским 5 августа для утверждения Сталину, предполагал обусловить согласие СССР немедленным присоединением, в первую очередь, Италии, Германии и Португалии (позже в тексте ноты Парижу вечером того же дня останется только Португалия Пайяр сообщит советской стороне об ответе Германии).

Принципиальный момент: в отличие от тактики июля 1936 г. советская дипломатия сочла, что «с ответом медлить нельзя», мотивируя это опасностью быть втянутыми в длительные переговоры, во время которых - первые четкие контуры советской позиции в испанском вопросе - Франция будет считать себя связанной, а немцы и итальянцы будут продолжать помогать мятежникам. В этой же служебной записке очерчивалась и проблема так называемого «косвенного вмешательства», которая станет впоследствии одной из дискуссионных тем в Комитете по невмешательству: Крестинский считал нужным подчеркнуть, что оказание помощи законному испанскому правительству и мятежникам - не тождественные акции. Но! - советское руководство еще не было готово к помощи Мадриду: «… мысль я пытался сформулировать так, чтобы из нашего ответа не вытекало, что если Германия и Италия будут продолжать помогать мятежникам, то мы непременно окажем помощь испанскому правительству». Советская сторона не желала в тот момент ни с кем осложнять отношений из-за Испании (что выглядит оправданным с точки зрения национальных интересов) и старалась оставить себе некоторую свободу дипломатического и политического маневра.

Итак, фашистские державы и СССР были взаимны в начале августа 1936 г. в желании связать друг друга пусть формальным, но обязательством не вмешиваться в испанские дела. Но нельзя забывать, что Италия и Германия в той или иной мере уже определились в своих интересах в Испанской войне и помогали мятежникам. О каком «невмешательстве» могла идти речь?! Не случайно министр иностранных дел Италии Чиано в беседе с Ингрэмом (7 августа) настаивал на провозглашении нейтралитета, а не невмешательства. Политическая наивность - предполагать, что помощь прекратится, и этом плане она не была присуща никому из политических лидеров стран, начинавших международную политическую игру под названием «невмешательство». Скорее, итальянцы надеялись (Англия, Франция и СССР), что соглашение о невмешательстве не даст разрастись ее масштабам.

Советскую сторону «неприятно удивила» преамбула проекта декларации о невмешательстве, переданного Пайяром 8 августа. По мнению Крестинского, подчеркнувшего в тот же день эту мысль в служебной записке Сталину, «она составлена таким образом, чтобы под ней могли подписаться все государства, как те, которые хотели бы победы правительства, так и те, которые сочувствуют фашистам. Благодаря этому весь проект носит характер декларации, легализующей фашистов в качестве равноправной воюющей стороны».

Крестинский считал, что декларативные формулировки правильнее вообще опустить и ограничиться перечислением обязательств, которые принимали на себя договаривающиеся стороны.

Мотивировка, по мысли советской дипломатии, должна быть исключена (заметим, что это могло оправдывать советские действия в последующем), с чем не согласны были французы: эту мысль подчеркнул в беседе с Вейнбергом 13 августа Пайяр. Они опасались, что такого рода корректировками могут воспользоваться другие страны, чтобы внести поправки уже по существу. Заметим, что о содержании инструкции французского МИДа, полученной в этот же день, Пайяр счел необходимым проинформировать в частном порядке Вейнберга и в конце беседы попросил принять его на следующий день уже для официального разговора по этому вопросу.

Англия, придавая особое значение сохранению первоначального варианта вводной части французского проекта, считала нужным сообразовывать проект соглашения с внутренним законодательством всех приглашенных государств (?!), оговариваясь, что она не сможет полностью принять на себя обязательства о запрете транзита. Италия настаивала на дополнении декларации запрещением вербовки волонтеров и сборов в пользу испанского правительства или его противников, на прекращении митингов солидарности с ним в странах-участниках, также как и кампании в прессе. Германия считала нужным также присоединение к соглашению Соединенных Штатов, накануне принявших закон о нейтралитете.

Португалия требовала, чтобы Англия или Франция гарантировали неприкосновенность португальской территории на «случай победы в Испании коммунистов».

Фактически под прикрытием согласования текста соглашения на международном уровне шел торг вокруг «испанской карты», таивший, по словам британского поверенного в делах в Риме Ингрэма, риск перерасти в конфликт доктрин. Дав принципиальное согласие на участие в нем, Германия, Италия, Великобритания, Португалия и Советский Союз под разными оговорками корректировали текст соглашения и обуславливали факт его подписания, фактически отсрочивая этот акт, а следовательно, и реализацию самого соглашения. Все старались выиграть время.

При анализе хода выработки текста соглашения прослеживается попытка английского давления на Францию и желание взять процесс под свой контроль.

Английских политиков и дипломатов настораживало, что французская сторона действует излишне самостоятельно, не консультируясь с ними и не всегда ставя в известность о предпринимаемых шагах.

Как упоминалось выше, когда в беседе с Камбоном 6 августа помощник заместителя министра иностранных дел Великобритании Маунси предложил политическую и дипломатическую поддержку французским инициативам в Москве, он получил отказ. Английская дипломатия активизировала свою деятельность в этом направлении в Лиссабоне, Риме и Берлине. 11-15 августа шел интенсивный обмен информацией Идена и его помощников с Клерком и британскими послами в Италии и Германии, с французским посольством в Лондоне и отчетливо проявились попытки корректировать французские действия.

Возникли даже некоторые временные агло-французские разногласия тактического плана: англичане предлагали сначала запретить экспорт оружия и амуниции в Испанию, французы отстаивали идею заключения полномасштабного соглашения (к слову сказать, события пойдут по британскому сценарию).

14 августа Пайяр вручил Вейнбергу памятную записку, передав официальную просьбу Дельбоса благожелательно рассмотреть вопрос о советских поправках к вводной части проекта (снять их) и по возможности срочно дать ответ. В записке отмечалось, что настойчивость советской стороны по вопросам содержания преамбулы соглашения дает повод некоторым правительствам (в частности, итальянскому) продлить дискуссию по другим пунктам, которую необходимо закончить как можно скорее. И в данной ноте, и в ходе беседы Пайяра с Вейнбергом подчеркивалась мысль, что «британское правительство придает особое значение тому, чтобы вводная часть французского проекта была полностью сохранена». В тот же день Сталину вместе с этой французской нотой была передана служебная записка Крестинского. Зам. наркома НКИД был настроен достаточно категорично: уверенный, что не советская проволочка задерживает подписание соглашения, он считал возможным снять поправки только в случае выполнения аналогичных действий другими государствами, в противном случае «у нас нет в данный момент оснований пересматривать свое отношение к вводной части французского проекта». Это условие было зафиксировано в постановлении политбюро ЦК ВКП (б) (протокол No 42) от 17 августа и повторено в тот же день Вейнбергом Пайяру.

Но, умело воспользовавшись затягивавшейся паузой, инициативу перехватила Великобритания, постепенно навязав свои правила игры. Французский план действий, как известно, предполагал обмен нотами о принятии принципа невмешательства одновременно, по меньшей мере, с послами шести европейских стран, а также образование Комитета представителей этих стран для разработки практических мер по реализации принятой декларации, о чем докладывал в Лондон 13 августа Клерк. Днем позже Клерк передал Дельбосу проект ноты, в которой предлагалось под предлогом необходимости принятия срочных мер подписать соглашение в двустороннем порядке. Нота (о запрете экспорта оружия и амуниции в Испанию, прямого или косвенного) с частичными и несущественными изменениями повторяла первоначальный французский вариант. Устно Клерку предписывалось указать на заинтересованность британского правительства в подключении к соглашению странпроизводителей оружия - Чехословакии, Бельгии и Швеции (позже такую же заинтересованность выскажет и немецкая сторона). Вероятно, французская сторона, согласившись на британское предложение, не рассмотрела в этом демарше достаточно тонкий ход, поскольку в декларации говорилось о ее вступлении в силу только после подключения к ней Германии, Италии, Португалии и Советского Союза. 15 августа в Париже были подписаны оба эквивалента декларации.

По мнению Вейнберга, 16 августа обсуждавшего этот факт с Пайяром, французский дипломат был несколько удивлен двусторонним характером обмена нот. В сообщении же Пайяра в Париж (17 августа) отмечалось, что задержка советской стороны с ответом свидетельствовала о ее замешательстве: в случае принятия предложенной процедуры некоторые страны могли трактовать и использовать ее условия в своих интересах, породив опасную двусмысленность.

Англо-французский демарш произвел, как показалось Пайяру, неблагоприятное впечатление на советских лидеров.

Французский дипломат был убежден, что Советский Союз «относительно своей международной политики страдает некоторым комплексом неполноценности, который иногда определяет его обидчивую реакцию».

Последующие дни британские дипломаты в Риме и Берлине активно убеждали своих германских и итальянских коллег в необходимости максимально быстрее присоединиться к соглашению и не настаивать на включении каких-либо корректив в текст декларации, ограничившись замечаниями. Так, по данным советской дипломатии, не последнюю роль в этом сыграла встреча и беседы Гитлера с находившимся в это время в Германии Ванситтартом: «Этот обмен мнениями, … все же оказал свое воздействие на решение германского правительства присоединиться (хотя бы «в принципе») к французскому предложению о нейтралитете. Берлин высказал принципиальное согласие 17 августа, а присоединился к соглашению неделей позже, 24 августа. Подвижки в позиции Италии явились, по мнению Ингрэма, результатом переговоров французского посла в Риме Шамбрена с Чиано в ночь с 19 на 20 августа. На следующий день Италия и Португалия стали очередными участниками соглашения. Заметим, что итальянский вариант ноты о невмешательстве, как, впрочем, немецкий и португальский, не содержал преамбулы с мотивацией.

Информацию о достигнутых результатах Пайяр сразу же сообщал Вейнбергу, но полнота ее, равно как и объемы записей бесед двух дипломатов, существенно сократилась. Так, запрашиваемые Москвою подробные сведения о позициях всех участников переговоров Париж Пайяру не передавал. Когда же 21 августа Советский Союз еще не выразил официального согласия, Пайяр подчеркнул, что уполномочен своим МИДом ускорить ответ советского правительства и предложил до получения требуемой информации наметить новую формулу, в некоторой степени учитывающую советские замечания к преамбуле декларации.

Настойчивость французской дипломатии, как следует из архивного источника, была расценена советской стороной как проявление явной нервозности.

Политбюро ЦК ВКП (б) пошло на изменение собственного постановления от 17 августа (к тому времени был решен вопрос о назначении в Мадрид советского полпреда), сняло советские поправки к вводной части французской декларации о невмешательстве в испанскую войну и «предложило М. Литвинову подписать декларацию». В тот же день посредством обмена нотами с французским правительством СССР присоединился к соглашению о невмешательстве.

Таким образом, после аналогичной акции Германии 24 августа 1936 г. Соглашение о невмешательстве в дела Испании было подписано ведущими европейскими странами (всего же его подпишут 27 государств). Но, присоединяясь к соглашению, каждый из первых пяти основных его участников, не сумев внести в текст существенных корректив, оставался при своих планах, ощутимо затруднив в последующем работу Комитета по невмешательству.

Отсюда следует, что уже на этапе согласования и подписания декларации о невмешательстве отчетливо обозначилась разница в понимании ее назначения, трактовке основных положений. Это предопределяло разницу в реализации и обрекало этот документ, призванный сыграть важную роль в урегулировании как испанского конфликта, так и международных отношений вокруг него, на неработоспособность.

Таким образом, соглашение о невмешательстве как серия двусторонних соглашений представляло собой, скорее, декларацию о намерениях. Оно было нелигитимно с точки зрения международного права и не содержало механизма реализации (!), хотя опыт недавних санкций Лиги наций против Италии должен был научить как политиков, так и законотворцев максимально четко, конкретно прописывать как основные положения соглашения, так и формы его применения и, безусловно, санкции против нарушителей. Моральное осуждение нарушителей международных законов и границ, как свидетельствовала современная история (например, Рейнская авантюра Гитлера, абиссинская Муссолини) не являлось действенным средством воздействия на них, их остановки.

Аморфность и обтекаемость соглашения, образно определенного Литвиновым «частной внелигонационной сделкой держав», таила в себе и искушение, и опасность его нарушения в обозримом будущем, тем более, что соблюдение его Италией и Германией было весьма проблематичным. Не случайно уже 29 августа 1936 г. статс-секретарь министерства иностранных дел Германии Дикгоф заметит в письме Нейрату: «Я с трудом верю, что план [невмешательства] несет серьезную опасность для нас.

Слово “контроль” не появилось во французской ноте, согласно объяснению Франсуа-Понсе, максимум, что он может повлечь за собой - обмен информацией и координацию».

Францией в конце августа 1936 было предложено создать международный комитет, что являлось серьезным нарушением Устава Лиги Наций. Предложение Великобританией своей столицы для размещения Комитета по применению Соглашения о невмешательстве в Испанию устроило и Италию, и Германию, без особых симпатий относившихся к правительству Блюма и не уверенных в политической стабильности Франции рассматриваемого периода. С данной инициативой, акцентируя ее французское авторство, согласилось и советское правительство.

Можно утверждать, что в ходе подписания декларации и создания Комитета по невмешательству Франция еще не следовала беспрекословно в фарватере британской «испанской» политики. Это наступит позже под влиянием ряда внутренних и внешних факторов. В августесентябре 1936 г. эскалация испанского конфликта и позиции фашистских стран ускорили процесс ее подчинения английским интересам. Предложение Лондона как места работы Комитета в этом контексте было не случайно. Но Британия еще не стремилась полностью перехватить инициативу, уверенная, что в той ситуации Франция просто обречена на союзничество.

Процесс обсуждения соглашения о невмешательстве во многом смоделировал будущие направления, векторы борьбы в Комитете и в целом вокруг испанской проблемы и группировки, позиции ее основных членов (активность или относительно пассивную наблюдательность и т.д.). В ходе согласования текста соглашения его участниками были обозначены такие проблемы политики невмешательства, как «косвенное вмешательство» (Италия, Португалия, Германия), права воюющих сторон (Португалия, СССР), волонтерство (Италия), формы и методы организации контроля за поставками в Испанию (Италия) и другие, вокруг которых и развернется основная борьба в Комитете по невмешательству.

Отмечая все изъяны и слабости политики невмешательства, ее запрограммированную несостоятельность, нужно все-таки признать, что альтернативы ей в рассматриваемый период, к сожалению, не было.

Невмешательство - один из основных принципов современного международного права, обязывающий каждое государство не вмешиваться в какой-либо форме во внутренние дела любого другого государства, не навязывать ему своего общественного или государственного строя и своей идеологии, уважать его суверенитет, важнейшее условие мирного сосуществования и сотрудничества государств.

Принцип невмешательства был выдвинут революционной буржуазией во время Великой французской революции в противовес попыткам европейских монархий восстановить путём вооруженного вмешательства монархические порядки во Франции. Однако буржуазия отстаивала эти принципы лишь постольку, поскольку они были ей выгодны. Войны Директории и, особенно, наполеоновской Франции, их политика в целом показали, что буржуазия попирает провозглашенные ею принципы, если это соответствует её корыстным интересам. После падения Наполеона Священный союз, созданный в 1815 с целью защиты феодально-абсолютистских режимов и подавления революционных и национально-освободительных движений, на долгие годы сделал своей официальной политикой вмешательство во внутренние дела других государств и поддержание мира во всем мире. Опубликованная в 1823 декларация о позиции США по вопросу об основах отношений между странами Европы и Америки, получившая название доктрины Монро, была формально направлена против угрозы интервенции Священного союза в страны Латинской Америки. В послании Монро выдвигался принцип разделения мира на европейскую и американскую системы, и провозглашалась идея невмешательства США во внутренние дела европейских стран и соответственно невмешательства последних во внутренние дела стран Американского континента. «Американские континенты, -- указывалось в послании, -- ввиду свободного и независимого положения, которого они добились и которое они сохранили, не должны рассматриваться впредь в качестве объекта для будущей колонизации любой европейской державой». Фактически же доктрина Монро превратилась, как показала практика её применения, в претензию США на беспрепятственную возможность самим вмешиваться во внутренние дела латиноамериканских стран.

В 1945 союзными державами-победительницами после окончания Второй мировой войны была создана Организация Объединенных наций. Ее задачи определены Уставом ООН: «Поддерживать международный мир и безопасность и для этой цели принимать эффективные коллективные меры по предотвращению и устранению угрозы миру»

Устав ООН (вступил в силу в октябре 1945) рассматривает Невмешательство как один из важнейших принципов деятельности этой организации и её членов, признавая вместе с тем возможность применения военных и невоенных санкций против государства, действия которого представляют угрозу миру, нарушение мира или акт агрессии, даже если эти санкции затронут сферу его внутренней компетенции. В состав ООН входят: Россия, США, Австралия, Мексика, Германия, Франция, Сербия, Украина, Китай, Япония и др. (всего 192).

Политика невмешательства, прежде всего, охраняет суверенность государства, а всевозможные союзы - ООН, НАТО позволяют избежать военных действий и обеспечить военную безопасность странам союзникам.